Я находился дома в Средней Англии, когда однажды застал звонок от Мориса. Он предложил работу на два месяца за границей. Когда он сказал, что это за место, я подумал, что это шутка и попросил повторить несколько раз. Кто-то на Багамах хотел нанять нас. «Багамы? На Карибах? Ты не свихнулся?». Он не свихнулся. Через неделю мы уже двигались по нашему пути. Это и сейчас звучит странно, а тогда просто невероятно. Один наш поклонник уехал на Багамы и подрядился управляющим клубом. Он спланировал наш перелет и два месяца выступлений в этом клубе. Даже получив в руки билеты на самолет мы всё ещё не могли поверить в случившееся. Для нас это подарок господний. Мы никогда не были в такой экзотической и жаркой стране. Это оказалось удачной возможностью вырваться из местных площадок, на которых мы играли в режиме нон-стоп. Наша публика должна отдохнуть от нас, а когда вернемся, ударим с новыми силами. Сборы оказались недолги, и мы в пути!
По прибытии, мы не могли поверить своим глазам. Никогда не видели ничего подобного. Повсюду огромные рептилии сидели на стенах домов и пальмах. Это был рай, настоящий рай. Мы попали в пещеру сокровищ. Мы остановились в заказанном огромном отеле на Гранд Багама Айсленд. На четверых выделено две спальные комнаты с видом на пристань для яхт – верх роскоши, по нашим тогдашним понятиям. Множество изумительных яхт покачивались на волнах, одна из них принадлежала Фрэнку Синатре. Нас нужно сильно толкнуть, чтобы очнуться и понять – это не сон. Мы здесь, четыре тощие задницы из Уолверхептона, смотрящие в окно на Фрэнка и его друзей. Можно заказать, что желаешь в номер, клуб оплатит счет. Действительно, как бы не свихнуться.
В первый вечер управляющий познакомил нас с клубом, который являлся частью гостиничного комплекса. Роскошное место полное туристов и загорелых привлекательных женщин. Дейв сразу подметил этот элемент. На сцене была группа из Манчестера с Рэдом Хофманом в качестве певца, которого я встречал позже на Коронейшн Стрит. Публика, преимущественно, была белой. Болталось несколько местных, но основная масса – это англичане и американцы, проводящие свой отпуск. Промотер подтвердил, что это место похоже на то, где состоятся выступления. Фантастика – мы умрем и вознесёмся на небеса. Однако на следующий день нас приземлили. Действительное место выступлений находилось на другом конце острова и напоминало большую хибару. «Не может быть», - вырвалось у меня, промотер молча кивнул головой.
В то вечер мы сделали премьеру. Мы абсолютно не представляли чего ожидать. Мы начали в 9 вечера. Первые три часа присутствовала белая публика. Мы сыграли наши лучшие вещи. «А теперь комендантский час. Туристы разойдутся на ночь по отелям, и придут местные», - от слов промотора мы застыли в ужасе. Мы были уверены, что местные не оценят нас должным образом. Очевидно, что они питали любовь к стилям калипсо и ска. Перед глазами проплывали картины, как нас с позором выбрасывают с островов обратно в Уолверхептон.
Старт шоу прошел успешно. Мы отгадали вкусы туристов, запустив хиты. Вторая часть выступления, после комендантского часа стала настоящим вызовом. Мы снова вышли на сцену и могли видеть изумленные взгляды местных. На сцене стояли четыре белых паренька, разодетых в немыслимые дерзкие костюмы. Местные тоже совершенно не представляли чего от нас ждать. Мгновение я подумал, что сейчас произойдет восстание. Взглянул на Дейва, он уставился на меня. Мы ничего не могли сделать, только играть.
Прежде чем мы начали, из толпы уже послышались крики неодобрения. Некоторые из публики сразу дали понять, что даже видеть нас тошно. Мы решили игнорировать все выкрики и начали вещью Джеймса Брауна. Мгновенно атмосфера изменилась. Мы совершенно об этом не знали, но на этом острове Джеймс Браун был богом. Позже обнаружилось, что все музыкальные автоматы в пабах и клубах были полны музыкой соул и Tamla Motown. Это оказалось нашей удачей. В нашем арсенале был полный набор. После пары песен, первые ряды были буквально готовы нам ноги целовать. Багамские жители никогда не слышали, чтобы кто-то ещё исполнял музыку Джеймса Брауна. Они с изумлением смотрели на горстку белых парней. Сказать, что мы испытали облегчение от такой реакции, означает - не сказать ничего. Мы были шокированы более, чем кто-то из публики. С той ночи место стало нашим.