Он взял Селянина под руку, повел вдоль борта. Ради такого дела можно было поступиться самолюбием.
— Выходит, мне повезло, — заключил он сердечно. — На ловца и зверь бежит.
— Не знаю, — с некоторой колкостью усомнился Селянин. — Я — что. Вам надо с директором.
— Директор — само собою. А я вас в адвокаты. По знакомству. Советоваться-то он с вами будет.
— Это его дело. — Селянин высвободился, раскинул руки навстречу сыну. — Леха! Язя видел? Да-с… — Он чему-то удивленно засмеялся. — А заводишко-то наш невидный. Верно, Леха?
— Зато в некотором роде уникальный, — заступился Дробышев, превозмогая желание выругаться. — У вас можно прокатанные электроды делать. Любые покрытия.
Селянин равнодушно кивнул.
— Леха, а где мама?
— Она с тетей Томой.
Они заговорили о своем. Дробышев растерялся: даже мастера, простые заводские мастера и те ахали — неслыханная емкость! К новому аккумулятору проникались интересом, расспрашивали, одни с недоверием, другие с восторгом, но как-то реагировали.
— Так как же? — напомнил он смущенно.
Селянин наморщил лоб, как бы вспоминая:
— Ах да… Если меня спросят, я, к сожалению, буду против.
— То есть?
— Буду отговаривать директора. — И Селянин весело развел руками.
— Вот как… Почему же?
— А зачем нам взваливать на себя. — Глаза Селянина смотрели кротко и приветливо, однако где-то на дне их играло веселье. — Посудите сами: работа внеплановая, трудоемкая. С этими пластинами умыкаешься. Спецоснастка нужна. Какой нам резон? И без того хвороб нам хватает.
Прикрыв глаза, Дробышев попробовал представить того Селянина.
— Неужели это вы? Может, то был ваш брат? И это вы говорите мне?
— Я, я самый. Никаких братьев. В натуральную величину, — с удовольствием подтвердил Селянин.
— Ну, это уже не косметика, а полная реконструкция. И снаружи, и внутри. Какое превращение!
Мальчик настороженно смотрел на Дробышева, на отца, пытаясь понять, что происходит.
— У тебя, Леша, папа иллюзионист. Только что был впереди прогресса, и — хоп! — перед нами матерый консерватор. Не желает помочь передовой идее. Что с ним случилось?
Селянин миролюбиво улыбался, кивал.
— А что делать? Мы вот с Лешей выписываем «Знание — сила». Отличный журнал. В каждом номере про новые идеи, столько открытий — диву даешься. И все коренные, все переворачивают. — Он сочувственно пожал плечами и подмигнул Леше, еле заметно, однако с таким мерзким намеком, что Дробышев покраснел.
«Что ж это, он хочет меня выставить маньяком». Он понял, что стоит поддаться возмущению, и все пропало. И без того он успел многое проиграть в этом разговоре. Он придал голосу беззаботность мэтра, которому наплевать на результаты своей просьбы.
— Что ж, идея вам кажется нереальной?
— Идея чудесная. — Селянин мечтательно вздохнул. — У меня самого когда-то бродила мыслишка — попробовать нечто вроде биоаккумулятора. Электролит из органики.
— Чистяковский вариант?
— Зачем, у меня свой был вариант. Я даже прикидывал. Примитивно, конечно.
— Мы это направление тоже имеем в виду.
— Да ну? — вежливо удивился Селянин и помахал руками. — Прекрасное направление. Божественное направление.
Держась за поручни, он откинулся на вытянутых руках, выжимаясь, приседая, и Леша, косясь на Дробышева, тоже приседал. Двигались они в лад, глубоко и ровно дыша, так что Дробышев невольно засмотрелся. Чего ему не хватало, так это сына. Девчонки — совсем другое. Отправиться вдвоем с сыном, мешки за плечами, по рекам и лесам…
— Весьма сожалею, что ваши упражнения помешали закончить столь приятную беседу, — произнес Дробышев как хорошо воспитанный человек. — Был рад встретиться.
— Простите, — виновато сказал Селянин. — Привык перед сном… — Он выпрямился. Лицо его потно блестело, грудь раздувалась, он дышал шумно, наслаждаясь каждым вздохом, своим здоровьем, этим чистым воздухом.
— Мы подводным плаванием с Лешей занимаемся, — сообщил Селянин, как бы продолжая извиняться. — Да, так вы насчет биоаккумулятора говорили. Весьма перспективная проблема.
— А что, если… — Дробышев запнулся. — Конечно, если органика вас еще занимает, я мог бы… Хотите к нам в лабораторию?
Вместо широкого жеста получилась чуть ли не просьба. Что-то все время сбивало Дробышева.
Селянин улыбнулся так, как будто ожидал этого предложения.
— Великодушно. Ценю. Жаль, что поздновато. Увы, увы! Видите ли, Денис Семенович, степени я не достиг, значит, оформите вы меня старшим инженером. Либо эмэнэс. В деньгах я потеряю рублей сто. Квартиры вы не мне дадите. Точно? А в Кремнегорске у меня трехкомнатная. И прочие условия у вас не ахти.