Смачный хруст. В глазах женщины успело появиться и застыть недоуменное выражение.
Уже мертвая Елена медленно сползала на ковер, убийца отошел в сторону, не желая попадать под заструившиеся капельки крови. Небрежно и метко зашвырнул окровавленную пепельницу в корзину для бумаг. Наклонился. Нажатием на горло проверил пульс, убедился, что он категорически отсутствует.
Распрямившись, невозмутимо оглядел шикарный кабинет с кожаной мебелью и элегантным письменным столом.
— Хорошая была бабенка, — пробормотал, не глядя на распростершееся под ногами тело. Сбросил с письменного стола ворох деловых бумаг, облил их абсентом из кабинетного бара и бросил на бумаги зажженную зажигалку.
Пока занимался огонь, убийца с корнем выдрал из компьютера Елены жесткий диск и растоптал его ногами.
В лифте неприятно и резко пахло какими-то химикалиями. Вошедший в кабинку высокорослый грузный господин брезгливо поморщился и, пока ехал до четвертого этажа, задерживал дыхание.
Выйдя на площадку перед квартирами, он некоторое время постоял, прислушиваясь. Потом подошел к двери с прибитым номерным значком «54», отпер верхний замок. Не вытирая ног о коврик, шагнул в полутемную прихожую.
Там его уже ждала черноволосая женщина в строгом деловом костюме. Тщательно подкрашенная, причесанная, красивая и очень, очень испуганная. Огромные миндалевидные глаза брюнетки настороженно мерцали из полутьмы, следили за каждым жестом полноватого визитера с тяжелым кожаным кейсом в руках.
Мужчина в чуть помятом льняном костюме оглядел хозяйку, удовлетворенно кивнул и достал из кармана мобильный телефон. Нажал несколько клавиш, дожидаясь ответа абонента, встал у зеркала и расстегнул верхние пуговицы рубашки.
— Мистер Стивенсон? — заговорил мужчина по-английски. — Вы еще в отеле?… Да, да, я помню. Прошу вас подождать еще примерно сорок минут, обещанные документы вам привезут. Счастливо долететь, привет Джессике и детям.
Мужчина закончил разговор, еще раз погляделся в зеркало: на обширных залысинах поблескивали капельки пота. Скривился. Взяв с подзеркальной тумбы кейс, прошел в просторную гостиную с приличной мебелью и начал доставать из чемоданчика технику, выкладывать на журнальный столик ноутбук, внешний жесткий диск в серебристом футляре, массивный цифровой фотоаппарат. Привычно и ловко объединяя их в единую цепь, не оборачиваясь к брюнетке, глухо приказал:
— Сядь. Ты же знаешь, я не люблю, когда стоят за спиной.
— Подожди! — взмолилась женщина и заломила руки. — Одну минуту — подожди!
Выбежав из комнаты, она проскочила небольшой коридорчик и, осторожно приоткрыв дверь, на цыпочках вошла в детскую.
На кровати возле окна спал ребенок: десятилетний мальчик с темными кудряшками.
Женщина стремительно подошла к сыну, поправила на нем легкое летнее одеяло и, стараясь наклониться так, чтобы на лицо мальчика не упали волосы и слезы, быстро поцеловала его в лоб.
Разогнулась. Перекрестила спящего ребенка. И вышла.
— Нельзя ли без этих вот… концертов? — брюзгливо выпячивая губы, пробурчал мужик. — Садись. У нас мало времени.
Выложил на журнальный столик связку ключей, брелок автомобильной сигнализации и документы на машину. Женщина послушно заняла второе кресло возле столика, положила руки на подлокотники, расслабилась…
Мужчина наблюдал за каждым движением хозяйки. Когда брюнетка в точности выполнила его приказание, нажал на ноутбуке кнопку «Enter» и откинулся на спинку кресла. Уперся взглядом в противоположную стену с единственной фотографией, где стройная полногрудая хозяйка в ярком купальнике на фоне волн держит смеющегося сынишку.
Секунд десять ничего не происходило: мужчина и женщина смотрели прямо перед собой.
Потом брюнетка как будто бы очнулась, поднялась на ноги и, обойдя сзади кресло с безмятежно помаргивающим визитером, положила левую руку ему на плечо, правую под подбородок и четким, выверенным движением сломала ему шею.
Лидочка Корнеева верила в приметы. Сегодня, прежде чем выйти из дома, девушка загадала: если доцент Сокольский снова поджидает ее во дворе, делая вид, что ковыряется в моторе видавшего виды Мерседеса, так тому и быть — Сокольский Митя (Дмитрий Федорович) — ее судьба.
…В парадной перед дверью подъезда, Лидочка отточенным жестом взбила пышные рыжеватые кудри, пожамкала губами, грамотно распределяя перламутровый блеск, поправила сумочку и вышла на крыльцо с видом невозмутимой ученой дивы.