Уже мертвой она медленно сползла на ковер, убийца отошел в сторону, не желая попадать ботинками под капельки крови. Небрежно и метко Турбин зашвырнул окровавленную пепельницу в корзину для бумаг. Наклонился. Нажал пальцами под горло Лены и проверил пульс.
Убедившись, что признаки жизни отсутствуют, разогнулся. Невозмутимо оглядел просторный светлый кабинет с шикарной мебелью и письменным столом, уставленным оргтехникой.
- Хорошая была бабенка, - пробормотал, не глядя на распростершееся под ногами тело. Сбросил с письменного стола ворох деловых бумаг, достал из бара бутылку абсента и щедро облил им бумаги, занавески…
Чиркнув кремнем, бросил в лужицу горящую зажигалку.
Пока занимался огонь, убийца с корнем выдрал из компьютера Елены жесткий диск и растоптал его ногами.
2 июля 22:31 Москва
В лифте неприятно и резко пахло химикалиями. Вошедший в кабинку высокорослый, грузный господин брезгливо поморщился и пока ехал до четвертого этажа, задерживал дыхание.
Выйдя на площадку перед квартирами, он некоторое время постоял, прислушиваясь. Потом подошел к двери с номерным значком «54» и отпер верхний замок. Не вытирая ног о коврик, шагнул в полутемную прихожую.
Там его уже ждала черноволосая женщина в строгом деловом костюме. Тщательно подкрашенная, причесанная, красивая и очень-очень испуганная. Огромные миндалевидные глаза брюнетки настороженно мерцали из полутьмы, следили за каждым жестом полноватого визитера с тяжелым кожаным кейсом в руках.
Мужчина в измятом льняном костюме оглядел хозяйку, удовлетворенно кивнул и достал из кармана мобильный телефон. Набрал вызов. Дожидаясь ответа абонента, встал у зеркала и расстегнул верхние пуговицы рубашки.
- Мистер Стивенсон? – заговорил по-английски. – Вы еще в отеле?.. Да, да, я помню. Прошу вас подождать еще примерно сорок минут, обещанные документы вам привезут. Счастливо долететь! Привет Джессике и детям.
Турбин закончил разговор, еще раз погляделся в зеркало: на обширных залысинах поблескивали капельки пота. Скривился. Взял с подзеркальной тумбы кейс и прошел в чистенькую гостиную с приличной мебелью. Принялся доставать из чемоданчика и выкладывать на журнальный столик ноутбук, внешний жесткий диск в серебристом футляре, массивный цифровой фотоаппарат. Привычно и ловко объединяя их в единую цепь, не оборачиваясь к брюнетке, глухо приказал:
- Сядь. Ты знаешь, что я не люблю, когда стоят за спиной.
- Подожди! – взмолилась женщина и заломила руки. – Одну минуту – подожди!
Выбежав из комнаты, она проскочила небольшой коридор и, осторожно приоткрыв дверь, на цыпочках прошла в детскую.
На кровати возле окна спал ребенок - десятилетний мальчик с темными кудряшками.
Женщина стремительно подошла к сыну, поправила на нем легкое летнее одеяло и, стараясь наклониться так, чтобы на лицо мальчика не упали волосы и слезы, быстро поцеловала его в лоб.
Разогнулась. Перекрестила спящего ребенка и вышла.
- Нельзя ли без этих вот… концертов? – брюзгливо выпячивая губы, пробурчал Турбин. – Садись, расслабься. У нас мало времени.
Эдуард выложил на журнальный столик связку ключей, брелок автомобильной сигнализации и документы на машину. Брюнетка послушно заняла второе кресло, положила руки на подлокотники и, постаравшись принять удобную позу, прерывисто вздохнула.
Турбин наблюдал за каждым ее движением. Когда женщина в точности выполнила его указания, Эдуард нажал на ноутбуке кнопку Enter и откинулся на спинку кресла. Уперся взглядом в противоположную стену с единственной фотографией, где стройная, полногрудая хозяйка в ярком купальнике, на фоне волн, держит смеющегося сынишку.
Секунд десять ничего не происходило: мужчина и женщина смотрели прямо перед собой.
Потом брюнетка как будто очнулась, поднялась на ноги и, обойдя сзади кресло с безмятежно помаргивающим Турбиным, положила левую руку ему на плечо, правую под подбородок и точным резким движением сломала Эдуарду шею.
3 июля 9:11 Москва
Лидочка Корнеева верила в приметы. Сегодня, прежде чем выйти из дома, девушка загадала: ежели доцент Сокольский снова поджидает ее во дворе, делая вид, будто ковыряется в моторе видавшего виды «мерседеса», то так тому и быть: Сокольский Митя (Дмитрий Федорович) – ее судьба.
Перед дверью в парадной Лидочка умело и привычно взлохматила пышные рыжеватые кудри, подвигала губами, распределяя перламутровый блеск и, поправив сумочку, вышла на крыльцо с видом невозмутимой ученой дивы.