Когда я наконец остановил машину, девушка скомандовала:
— Заглуши двигатель.
— Хорошо,— сказал я и заглушил двигатель.
— Оставь обе руки на руле.
— Хорошо,— сказал я и положил обе руки на руль.
Я больше не видел ее в зеркале, а это значило, что она была как раз позади меня. Похоже, она сидела, сдвинувшись вперед на край сиденья. Пушка больше не прижималась своим холодным носом к моей шее, но я чувствовал, что она тоже где-то поблизости.
Ну что, Роберт Митчум? Что теперь?
— Я хочу задать вам несколько вопросов и советую говорить мне правду,— сказала девушка.
— Конечно, я скажу вам правду,— заверил я.— Можете в этом не сомневаться.
Я понятия не имел, что она хотела узнать, но в любом случае был решительно настроен рассказать ей все.
— Во-первых,— начала она,— где Луиза?
— О Боже! — вырвалось у меня.
Совершенно неожиданно я будто бы снова очутился в том кабинете на автостоянке. Мне опять задавали вопросы, на которые я не мог ответить. Ради Господа, с меня хватит. Забыв, что любое резкое движение может испугать эту чокнутую и она выстрелит мне в голову, я развернулся на сиденье и на одном дыхании произнес:
— Дамочка, я не знаю, кто вы, но хоть это-то я знаю. Вы тоже не знаете, кто я, но думаете, что знаете, а от этого все запутывается к черту, потому что я — не он. Кто бы он ни был. Я — это я.
Она сидела на заднем сиденье, сжавшись в комок, держа маленький автоматический пистолет с перламутровой рукояткой близко у груди, и нацелен он был приблизительно на мой нос. В течение еще нескольких секунд она продолжала смотреть на меня, затем нахмурилась и спросила:
— Что?
— Я не знаю, где Луиза,— объяснил я.— Если вы имеете в виду жену Томми Маккея, то я не знаю, где она. А если речь идет о любой другой Луизе, то я вообще не знаю никакой другой Луизы.
— А что вы тогда делали в их квартире? — Она сказала это не так, будто нуждалась в ответе, а с торжеством человека, предъявившего неопровержимое доказательство своей правоты.
Я ответил:
— Искал Луизу.
— Зачем?
— Не ваше дело.
— Она убила его, вы знаете,— сказала она, как будто не услышав моей последней фразы. Вообще-то я произнес ее не подумав. Просто случайно вырвалось. С теми вчерашними бандитами я ни разу, ни на секунду не мог забыть об их пушках и угрозах, но, сидя в машине с этой девушкой, было трудно держать все это в голове. Она угрожала мне пистолетом и все такое прочее, но это было как-то неважно, не по-настоящему, как будто на самом деле мы занимались чем-то другим.
Однако, запоздало вспомнив о ее пистолете, я не сразу понял и смысл ее слов. Только через несколько секунд он дошел до меня, и я воскликнул:
— Вы хотите сказать — миссис Маккей? Она убила своего мужа?
— А вы хотите сказать, что вы этого не знаете? — Она ответила так ехидно, как будто на этот раз уличила меня уж совсем в явной лжи.
— Она вела себя не как убийца,— возразил я.— Я видел ее. Я нашел тело, знаете ли.
— Я знаю.— В ее голосе появились угрожающие нотки.
Я поспешно продолжил:
— И миссис Маккей вела себя совсем не как убийца. Вряд ли она могла так хорошо это разыграть.
— Это вы так говорите.
— Ну что ж,— сказал я.— Я там был.
Несмотря на пистолет, мне казалось возможным что-то втолковать этой девушке теперь, когда я повернулся к ней лицом.
— Получилось очень удобно, так ведь? — спросила она.— Ну, то, что вы там были.
— Не уверен,— возразил я.— Я думаю, это было совсем неудобно.
— Но вы же с Луизой могли лгать вместе, покрывать друг друга.
— Да бросьте! — Я чуть не застонал.— Я и Луиза? Я? Ради Бога, взгляните на меня! Вы хоть раз видели Луизу?
— Разумеется, видела,— ответила она.— Она моя невестка.
— Вы — сестра Томми?
— Я его единственный родной человек,— сказала она. Ее лицо дрогнуло, будто она сдерживала слезы.— Больше никого не осталось.— Кусая нижнюю губу, быстро моргая, девушка отвернулась к боковому окну. Казалось, она совсем забыла про пистолет.
Я не знаю, почему я это сделал. Полагаю, потому, что она в самом деле забыла про пистолет. И еще потому, что в каждом из нас есть что-то от Роберта Митчума, или, по крайней мере, желание быть Робертом Митчумом. Так или иначе, я попытался выхватить у нее пистолет.
— Ах! — вскрикнула она и подпрыгнула на метр.
В течение нескольких секунд пистолет держали четыре руки, и мы оба дергали его к себе, а потом он выстрелил.
В машине, все окна которой были закрыты, выстрел прозвучал как громовой раскат, отдавшийся неутихающим эхом. Это оказалось в десять раз хуже, чем та дурацкая шутка, когда какой-нибудь идиот хлопает надутым бумажным пакетом прямо у вас над ухом. А ведь вплоть до того момента я считал такой хлопок самым громким и самым отвратительным звуком в мире.
Что ж, я был неправ. Выстрел из пистолета в закрытой машине — это гораздо круче. Мы замерли примерно на полминуты, уставившись друг на друга, оба с открытыми ртами. Никто из нас был не в силах пошевелиться.
К счастью, я первым пришел в себя. Я вырвал пистолет из ее рук, направил его сначала на себя, потом на нее, и только потом сказал:
— Ну ладно. Ладно.
Она опустила и вновь подняла ресницы, очень медленно, как ожившая механическая кукла, и спросила тоненьким голоском:
— Вы не ранены?
Об этом я не подумал. Меня взволновал только шум, а тот факт, что вместе с шумом из этого дурацкого пистолета вылетела пуля, я как-то упустил из виду. Может, пуля и вправду застряла во мне? Я оглядел себя, не увидел ничего подозрительно красного, взглянул на нее, чтобы проверить: вдруг она умерла, а мы и не заметили, потом взглянул наверх и обнаружил пятно на потолке машины. Просто грязное пятно на обивке, дюйм или два в диаметре. Но если смотреть с близкого расстояния, то можно увидеть крошечную, как бы прожженную дырку в самом центре.
— Вы продырявили машину,— сказал я.
Она взглянула наверх, на пятно.
— Нас могло убить.
— Чем я это объясню? — спросил я ее.— Я отвечаю за это такси, понимаете?
— У вас пистолет! — воскликнула она, глядя на него так, будто он возник из небытия именно в эту секунду. Затем она обхватила руками голову, прижала коленки к груди и откатилась назад на сиденье, явно пытаясь отодвинуться от меня как можно дальше.
Я с недоумением уставился на нее. Никак не мог понять, что она задумала. Она вела себя так, как будто боялась меня. Какого черта?
Я посмотрел на пистолет, можно сказать, в первый раз. Я вообще впервые видел пистолет в собственной руке. И к тому же раньше мне никогда не приходилось разглядывать оружие с такого близкого расстояния. Я не считаю тех случаев, когда мне тыкали им в спину, потому что я же не мог видеть то, что находилось за моей спиной. Сейчас я держал его достаточно высоко над спинкой сиденья так, чтобы девушка тоже могла его видеть и не вздумала выкинуть какой-нибудь фокус. Рукоятка упиралась в спинку сиденья, а ствол был направлен куда-то в заднее стекло; таким образом, он помещался всего лишь в паре дюймов от моего носа. Чтобы его разглядеть, мне приходилось слегка скашивать глаза к переносице.
Он был маленький, удобный, как раз такой, чтобы уместиться в кармане или женской сумочке. Плоский блестящий пистолетик с перламутровой рукояткой. Это был автоматический пистолет, я это понял, потому что он выглядел как младший братишка автоматического кольта, который можно увидеть в кино. Он казался игрушкой, годной лишь для стрельбы шариками из жеваной бумаги, но тем не менее он запросто проделал дырку в крыше такси.
Я снова взглянул на девушку и увидел, что она все еще лежит, сжавшись в комок, на сиденье, и из этого комка торчат лишь коленки в черных сапогах и локти в оранжевом меху, да еще выбиваются пряди светлых волос. Я спросил: