— Повесьте трубку! — Она уже визжала.— Повесьте трубку! Я должна срочно позвонить!
— Мне, вероятно, следует дать вам пощечину.— Я дернул трубку у нее из рук, пытаясь привлечь ее внимание.— Эй! Мне, наверно, следует дать вам пощечину, чтобы вы успокоились. Но я не хочу этого делать. Мне бы не хотелось этого делать, слышите?
Она стиснула телефонную трубку так, будто пыталась задушить, и, держа ее в вытянутой руке, снова завопила:
— По-весь-те труб-ку!
Я дернул ее за другую руку и настойчиво повторил:
— Это — полиция. Полиция.
Вместо ответа она отшвырнула телефон, и он свалился на пол. Вырвав у меня руку, она выбежала из кухни, а затем из квартиры.
— На помощь! — Ее крик раздавался уже на лестнице.— Полиция!
Я поднял аппарат.
— Это его жена,— объяснил я.— С ней истерика. Побыстрее присылайте сюда своих полицейских.
— Да, сэр,— снова сказал он.— Вы хотели сообщить свое имя.
— Да,— согласился я.— Меня зовут Честер Конвей.— Затем я произнес имя по буквам.
— Спасибо, сэр.
Он прочитал имя и адрес, и я сказал, что все правильно. Потом он пообещал, что немедленно пришлет полицейских. Я повесил трубку и заметил, что она испачкана кровью,— там, где за нее держалась жена Томми. Поэтому и моя рука оказалась красной и липкой. Я машинально провел ею по куртке, но тут же обнаружил, что куртка тоже красная и липкая. Потом в кухню вошел какой-то верзила, в майке, туго обтянувшей живот, с голыми волосатыми плечами. В руке он сжимал молоток. Вид у него был решительный, грозный и испуганный.
— Что здесь происходит? — спросил он.
— Тут одного убили,— ответил я и понял, что он подозревает меня. Мне стало страшно. Я указал на телефон.— Я только что звонил в полицию. Они уже едут.
Он огляделся по сторонам.
— А кого убили?
— Человека, который жил в этой квартире,— объяснил я.— Томми Маккея. Он лежит в гостиной.
Верзила шагнул назад, как будто хотел пойти в гостиную и увидеть все своими глазами, но вместо этого вдруг хитро прищурился и заявил:
— Никуда ты отсюда не уйдешь.
— Конечно,— согласился я.— Я собираюсь дождаться полиции.
— Еще бы.— Он посмотрел на кухонные часы, а затем снова на меня.— Подождем их пять минут.
— Я действительно им позвонил,— повторил я.
За его спиной показалась очень толстая женщина в цветастом платье. Она положила руки на его волосатые плечи и, глядя на меня, спросила:
— Что тут, Гарри? Кто он?
— Все в порядке,— успокоил ее Гарри.— Ситуация под контролем.
— А что это у него на куртке, Гарри?
— Это кровь,— сказал я.
Наступила внезапная гулкая тишина, наполненная эхом, как после удара в гонг. Я отчетливо услышал, как Гарри сглотнул. Его глаза заблестели, и он еще крепче сжал рукоятку молотка.
Мы все стояли и ждали.
3
Когда появились полицейские, мы заговорили одновременно. Но они сначала выслушали Гарри. Может, потому, что он стоял ближе, или потому, что он держал молоток, а может, потому, что его жена говорила вместе с ним. Затем они велели ему забрать жену и молоток и вернуться в свою квартиру, чтобы помочь леди, которая бьется там в истерике. Они пообещали зайти к нему попозже. Гарри и его жена удалились с достоинством, как и подобает добропорядочным гражданам, а полицейские повернулись ко мне.
— Я этого не делал,— заявил я.
Сначала они удивились, потом уставились на меня с подозрением.
— Никто еще вас и не обвинял,— заметил один из них.
— Тот парень принес молоток, чтобы меня ударить,— сказал я.— Он думал, что я это сделал.
— Почему он так думал?
— Не знаю. Может, жена Томми сказала ему.
— А почему она могла так сказать?
— Потому что у нее истерика,— объяснил я.— Но я не уверен, что она ему что-то говорила. Может, просто потому, что у меня кровь на куртке.— Я взглянул на руку.— И на руке тоже.
Они дружно посмотрели на мою куртку и на мою руку, а затем нахмурились. Но этот полицейский продолжал спрашивать все так же вежливо:
— Как же это произошло?
— Жена Томми схватила меня,— ответил я ему.— Тогда она и запачкала мне куртку. Она заходила в гостиную и, наверное, дотронулась до Томми, а потом окровавленными руками схватилась за мою куртку.
— А рука?
— От телефонной трубки.— Я кивнул на телефон.— Она хотела выхватить у меня трубку.
— Это она сообщила полиции о случившемся?
— Нет. Я.
— Вы? А кому же звонила миссис Маккей?
— Никому. Она хотела позвонить лега… полицейским, но я и сам уже разговаривал с дежурным. Она просто не поняла что к чему.
— Ясно.— Они переглянулись, и тот, который расспрашивал меня, продолжал:
— Где тело?
— Там,— я махнул рукой в направлении гостиной.— Последняя дверь.
— Покажите нам.
Мне не хотелось туда идти.
— Может, вы сами…— пробормотал я и вдруг понял, что им нужно. Они не хотели выпускать меня из виду.— Ладно.
Я повел их по коридору в гостиную, где все еще лежал Томми с внутренностями наизнанку.
Тут же мне стало стыдно, что я так подумал.
Я отошел в сторону, полицейские осмотрели труп. Потом один их них обратился ко мне:
— Можно позвонить по вашему телефону?
— Конечно,— кивнул я.— Только это не мой телефон.
Телефонный аппарат стоял возле окна. Когда молчаливый полицейский пошел звонить, второй задал очередной вопрос:
— А почему вы звонили с кухни, а не отсюда?
— Я не хотел находиться с ним в одной комнате,— ответил я.— Мне и сейчас этого не хочется.— Я старался не смотреть на Томми, но все же видел его краешком глаза.
Полицейский взглянул на меня.
— Вам плохо?
— Вроде нет.
Он кивнул на дверь.
— Подождите там минутку.
— Ладно.
Я вышел в коридор. За моей спиной зазвучали приглушенные голоса полицейских. Я не стал прислушиваться.
Минуты через две разговорчивый полицейский вышел из гостиной и предложил мне заглянуть в квартиру Гарри. Казалось, Гарри был удивлен, увидев меня без наручников. Удивлен и даже раздосадован, будто это чем-то его задевало. Жена Томми лежала на громоздком диване в комнате, тесно заставленной мебелью. Одной рукой она закрывала лицо. Я увидел, что она уже смыла кровь.
Усевшись на журнальный столик, полицейский мягко сказал:
— Миссис Маккей?
Она откликнулась, не убирая руки от лица:
— Что?
— Могу я задать вам несколько вопросов? — Он произнес это еще более мягко. Очевидно, он знал, как надо себя вести с родственниками убитого.
— Можно, я воспользуюсь вашей ванной? — спросил я у Гарри.
Вместо ответа он недовольно поморщился и обратился к полицейскому:
— Ему можно?
Тот с досадой взглянул на него через плечо.
— Да, да.— И снова повернулся к жене Томми.
Теперь я считался гостем, и жена Гарри вежливо проводила меня в ванную комнату. Я закрыл за собой дверь, стараясь дотрагиваться до всего только чистой рукой, набрал воду в раковину и вымыл руки. Взял полотенце, намочил его и постарался оттереть кровь с куртки. Затем прополоскал полотенце, вытер руки и вернулся в гостиную.
Полицейский был уже не один. К нему присоединились три детектива в штатском. Все трое были в шляпах и не вынимали рук из карманов. Они уставились на меня. Полицейский в форме сообщил:
— Это он обнаружил труп.
— Я займусь им,— сказал один из детективов. Вытащив наконец руки из карманов, он приблизился ко мне со словами: — Это вы Честер Конвей?
— Да.
Краем глаза я заметил, что Гарри и его жена сидят, прижавшись друг к другу, в одном кресле и с любопытством наблюдают за происходящим. Они без сожаления расстались с ролью участников, превратившись в благодарных зрителей. Это устраивало их нисколько не меньше.
— Я детектив Голдерман,— представился человек в штатском.— Пойдемте со мной.