— Вы, наверное, замерзли. Проходите.
— Да,— ответил я, а Эбби добавила:
— Спасибо.
Женщина закрыла дверь, и я сказал:
— Это я вам звонил час иазад.
— И не назвали свое имя,— вспомнила она.— Мы с Эрни никак не могли догадаться, кто бы это мог быть.
— Теперь я его назову: Честер Конвей. А это мисс Эбби Маккей.
Жена Голдермана нахмурилась.
— Могла я уже где-то слышать ваши имена? Эбби и Чет. Как Бонни и Клайд?
— Нет, мы, скорее, жертвы.
— Звучит довольно загадочно,— заметила она.— Проходите и садитесь, я позову Эрни.
— Спасибо.
Просторная, современно обставленная гостиная Голдерманов показалась нам очень уютной. Я бы не решился закурить здесь даже за тысячу долларов, такой чистотой блистало все вокруг. Мы с Эбби присели на краешек дивана, а миссис Голдерман ушла за своим Эрни.
— Все это как-то успокаивает,— шепотом сказала Эбби.
Я посмотрел на нее.
— Что — это?
— Ну, все это. Чистота, уют, порядок. Умеренность во всем. Сам знаешь.
— Я понял, что ты хотела сказать. Да, ты права.
— Видел бы ты мою квартирку в Вегасе.
— Не похожа на эту?
Эбби закатила глаза.
— О-о! Она выглядит как бордель после драки.
— А нашу квартиру мой отец содержит в чистоте,— сказал я.— Конечно, это получается у него не так, как у женщины.
— Смотря у какой женщины.
Я посмотрел на нее.
— Ты хочешь сказать, что, если бы я пригласил тебя к себе домой, ты бы не стала поддерживать там порядок?
— Это зависит от того, с какой целью ты бы пригласил меня к себе,— объяснила она и, посмотрев через мое плечо, сказала: — Здравствуйте.
Я обернулся и увидел детектива Голдермана. На нем были светлые брюки, зеленая рубашка и белые спортивные туфли. Выглядел он как-то по-летнему и казался совсем не похожим на того мрачного, зимнего полицейского, с которым я встречался в заснеженном Нью-Йорке.
— Итак, это ты.
— Да, сэр.— Я встал.— Я пришел, чтобы рассказать вам очень долгую историю.
— Тогда тебе надо выпить,— сказал он.— Пойдемте.
Он вышел. Мы с Эбби переглянулись, пожали плечами и последовали за ним. Миновали столовую, прибранную так тщательно, что она смахивала на магазинную витрину, вышли в холл, стены которого были увешаны гравюрами, изображающими сцены утиной охоты.
— Секундочку.— Голдерман пересек холл и заглянул в открытую дверь ослепительно чистой кухни.— Мы будем внизу, Мэри,— сообщил он жене.
Затем вернулся к нам, распахнул дверь и жестом пригласил спуститься по лесенке.
— Это моя гордость,— сказал он, прикрыв дверь и спускаясь за нами следом.— Закончил отделку этой осенью.
В подвале была устроена комната для отдыха. Можете себе представить? Стены, обшитые сосновыми досками, покрытый звуконепроницаемыми плитами потолок, зеленый ковер на полу. Мишень для стрельбы. Стол для пинг-понга. Телевизор, радио, проигрыватель. Рядом, на полке,— не меньше сотни пластинок. И конечно же бар.
Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Прекрасный бар, в котором есть все, чему положено быть в баре. Наклейки с рекламой разных сортов пива. Салфетки с рисунками. Палочки для размешивания коктейлей в стаканчиках, имеющих форму пивного бочонка. Пивные кружки в виде фигурок гномов.
Я мог бы продолжать в том же духе, но лучше я не буду этого делать. Стойка, полки со всевозможными бутылками, стаканы, пепельницы… Нет, пожалуй, хватит. Достаточно сказать, что мы с Эбби онемели от изумления. '
— Присаживайтесь,— пригласил детектив Голдерман, заходя за стойку.— Что желаете выпить?
Табуреты были деревянные, с фиолетовыми сиденьями.
— Я бы выпил виски с содовой, если у вас есть.
— Конечно есть. А вы, мисс Маккей?
— Яичный коктейль,— сказала она с невинной улыбкой.
Ай да Эбби! Я хотел легонько стукнуть ее по ноге, но мне стало интересно, как наш радушный хозяин выпутается из этой ситуации.
Он и глазом не моргнул.
— Прекрасно.
Повернувшись к столу, он выдвинул ящик и принялся листать книгу с рецептами. Если бы мы в это время болтали друг с другом, как и положено посетителям бара, мы бы этого и не заметили.
Разумеется, сначала он занялся яичным коктейлем забыв о моем виски. Все необходимое было у него под рукой. Из небольшого холодильника под стойкой он достал бутылочку лимонного сока. Осмотрелся сказал:
— Сейчас я вернусь,— и поспешно поднялся по лесенке.
— Не очень-то красиво с твоей стороны,— про шептал я.
— Я знаю,— пробормотала она.— У меня это вырвалось само собой.
— Могла бы придержать свой язык.
— О, Чет, не будь таким занудой.
— Противная девчонка,— не унимался я, но в этот момент вернулся детектив Голдерман. Он нес миску, в которой оказался яичный белок. Вот молодец!
То, что он поставил перед Эбби, выглядело как самый настоящий яичный коктейль; и, когда она сделала первый глоток, по выражению ее лица я понял, что и на вкус он как настоящий.
— Чудесно,— одобрительно сказала она.— Просто замечательно.
Детектив Голдерман засиял от удовольствия.
— Приходится иногда заглядывать в книгу с рецептами,— заметил он, наливая содовую в стакан с виски.— Скажешь, когда будет достаточно, Честер.
— Достаточно.
Он придвинул ко мне стакан, убрал содовую и лимонный сок на место, сполоснул миску в раковине, налил себе рюмку бренди, отпил глоток, поморщился, облокотился на стойку бара и сказал:
— Ну что ж. По-моему, Честер, ты хотел мне что-то рассказать.
— Я хочу рассказать вам все,— ответил я.
И рассказал все с самого начала.
Он слушал спокойно и перебил меня только один раз, когда я сказал, что убийца Томми стрелял в меня из того же пистолета. Он поправил:
— Нет, не из того же. Тот пистолет мы нашли сразу же, в день убийства.
— Да?
— Да. В мусорном баке за углом. Никаких отпечатков пальцев, естественно.
— Естественно.
— Тебе повезло, что в тебя стреляли из другого пистолета.— Он кивнул на мою рану и пояснил: — Иначе ты бы так легко не отделался. В Маккея выстрелили из автоматического пистолета сорок пятого калибра. Если бы пуля, которая чиркнула тебя по голове, была тоже выпущена из него, ты бы до сих пор искал верхушку своего черепа.
— Не надо так говорить,— попросил я, невольно дотрагиваясь до верхушки своего черепа и радуясь, что она все еще на месте.
— Ну ладно,— сказал он.— Продолжай.
И я продолжил, а когда мой рассказ был окончен, Голдерман спросил:
— Честер, почему ты сразу не рассказал мне все? Ты бы избавил себя от множества хлопот.
— Наверное,— вздохнул я.
— Теперь за тобой охотятся не только две шайки профессиональных головорезов, но и безжалостный убийца-любитель.
— Любитель? — переспросил я.
— Несомненно. Все указывает именно на это. Он расправился с Маккеем в приступе ярости…
— А пули «дум-дум»?
— Еще одно доказательство,— ответил он.— Профессионалу они ни к чему — он уверен, что не промахнется. К тому же профессионал старается сделать свою работу чисто. Нет, это был какой-нибудь псих, который накануне убийства сидел у себя дома за кухонным столом и бормотал под нос разные ругательства, заряжая пистолет и не зная еще, будет он стрелять или нет.
— Но как вообще он мог узнать о пулях «дум-дум»?
— А как ты о них узнал? — спросил он.
Я пожал плечами.
— Не знаю. Видел в кино или по телевизору.
— И он тоже.
— Вопрос в том,— вмешалась Эбби,— сможете ли вы нам помочь?
— Вы хотите найти убийцу? И хотите, чтобы обе банды от вас отвязались?
— Пожалуй,— сказал я.
— Я постараюсь что-нибудь сделать. Знаете, дело об убийстве Маккея закрыли.
— Мы знаем. В четверг вечером. Не очень-то долго вы им занимались.
— В полиции не хватает людей,— объяснил он.— И если не удается сразу найти неопровержимые улики, да к тому же убитый ничего особенного из себя не представляет, дело закрывают быстро.— Повернувшись к Эбби, он сказал: — Извините, мисс Маккей, я понимаю, что для вас Томми Маккей был особенным человеком, но для полиции его гибель — всего лишь очередное убийство. И никаких улик. Ну, правда мы не знали всего того, что вы сейчас мне рассказали. Возможно, это как-то повлияет на ход дела. Пойду позвоню в участок и сейчас же вернусь.