– Ясно, – продолжая смотреть на ногу Саймона, произнёс я. – Если бы он не влюбился в Несси, то он бы так и продолжал не замечать шалости брата. Роковая любовь привела его прямо на шабаш, и он в помощь захватил с собой нас.
– Отлично, – глубоко выдохнул Бад. – Вот теперь всё сошлось и никаких сказок… Я начинаю мёрзнуть, а значит, подыхаю.
Я смог встать на ноги и, пошатываясь, подошёл к Баду, наступив нечаянно босой ногой в его кровь на земле. Потом сел рядом с ним и обнял за плечи. Бад зарыдал и, собрав последние силы, сказал:
– Я сейчас умру, но пока эти мрази после утренней не захотели жрать, тебе нужно срочно копать ножом подкоп и валить отсюда. Нож лежит на полу за моею спиной.
– Нет, Бад, нет.
– Это… нужно остановить…
Он тяжело выдохнул воздух и замер.
Последние слова Бада стали клятвой, давшей так мне необходимые силы для борьбы не только за свою жизнь, но и за жизни всех кто ещё может пострадать от этих выродков.
Уложив Бада на пол и прикрыв ему глаза, я взял в руки нож, прервавший жизнь моего друга. Где-то за дверью начинали слышаться голоса просыпающихся фанатиков. Расслышав чей-то смех, я с неистовой злостью на свою беспомощность бросился копать себе выход.
Земля легко поддавалась лезвию, и я быстро углублял ход. Разгребая ладонями землю, я отбрасывал её в сторону и, прищуриваясь, наблюдал единственным глазом за глупым солнечным лучом, с обратной стороны пролезающим по моим рукам в сарай. Ещё немного, чуть-чуть и можно будет попробовать просунуться туда. Главное, чтобы голова пролезла.
Вдруг, я услышал неторопливые шаги, остановившиеся в нескольких метрах у двери. Запах прикуренной сигареты подсказал мне, что можно успеть приготовиться к предстоящей встрече. Только бы без шума. Встав у двери вдоль стены, я крепко сжал рукоятку ножа.
Через минуту дверь открылась, и я мгновенно со всего размаха воткнул лезвие в появившееся передо мной горло гостя. Я не видел и не помню ни его лица, ни во что он был одет. Только его рост и вес запомнили мои руки: левая – та, что била, а правая – та, что схватила его за шиворот и, протолкнув дальше в сарай, аккуратно швырнула на пол, боясь потревожить остальных любителей человечины. Забрав у ещё подёргивающегося на животе полуживого трупа уже ему ненужное ружьё я, быстро прикрыв дверь, кинулся к почти выкопанному ходу, уходить через дверь было рискованно. А через пять долгих, как никогда, минут я изо всех сил нёсся по «ГЛУХОМУ» лесу подальше отсюда.
За мной никто не бежал и я, не понимая, каким чудом мне удалось выскользнуть из этой западни, летел над землёй без остановки. Я был непередаваемо счастлив!
Только к вечеру я выбежал из этого леса в абсолютно противоположной стороне от той, где мы с Бадом и Саймоном вошли в него.
Спустя два дня в моём присутствии специалисты ФБР и окружной полиции фотографировали белый джип Несси, а через три дня брошенный сектантами и сожжённый дотла лагерь. Через семь дней при очередном допросе мне сообщили, что по прихваченному мной ружью установлена личность его владельца, который вторую неделю не выходит на работу. Им оказался родной брат Саймона Стив Донахью, служивший помощником шерифа.
А ещё через пару дней меня положили в госпиталь на операцию по трансплантации искусственного глазного яблока, которое будет всегда мне напоминать о Баде и великане Саймоне.
Точка невозврата
– Она меня никогда не любила, а я не смогу уже быть прежним, и даже захотеть этого хотеть у меня не получится, – объяснял сорока двухлетний тучного телосложения Лукас своему сухому, поджарому шестидесятилетнему попутчику Дику, который волей случая сегодня оказался его соседом по купе междугороднего поезда, следовавшего из Зальцбурга. – Вот так и самолёт летит только вперёд, когда топлива вернуться на базу у него уже не хватит.
Дик тяжело вздохнул, отвернулся от Лукаса и посмотрел в вагонное окно. Темнело. Поезд, максимально разогнавшись, торопился до ночи проскочить пугающий взгляд пассажиров зимний многовековой еловый лес, будто сейчас его преследовали огромные голодные волки, выбежавшие из чащи на стук колёс в поисках добычи. Дик представил неразговорчивого машиниста, наблюдавшего из окошка тепловоза за заметившими его хищниками, и стал думать за него о том, что любому человеку будет страшно застрять здесь. Лучше скорее уйти от погони, о которой никто из пассажиров не догадывался.
О мыслях неразговорчивого Дика невозможно было догадаться жирному и пока ещё рассудительному пьянице Лукасу.
– Попробуй-ка тут разобраться в моей ситуации, Дик, – вернул к разговору соседа толстяк. – Так ли всё в жизни безвозвратно, как ты считаешь?
– Уверен.
– Тогда скажи мне, о чём ты там всю дорогу грустишь? – спросил Лукас, разливая по стаканам наполовину выпитый виски.
– Тебе это интересно?
– Да, очень любопытно, друг.
Лукас весело поднял стакан перед собой, приглашая Дика чокнутся. Дик своим стаканом слегка ударил о стакан соседа и залпом выпил до дна. Не торопясь, закусив куском буженины Дик начал рассказ.
– Я тогда был в твоём возрасте, когда впервые в жизни совершил убийство.
Лукас от неожиданности поперхнулся и закашлял. Его упитанное лицо покраснело, но он постарался быстро откашляться, глядя на пристально наблюдавшего за ним соседа-убийцу.
Убедившись в отсутствии у собеседника повторного приступа кашля Дик продолжил:
– Так вот, ехали мы тогда в поезде с одним соседом.
Дик замолчал на мгновение, задумался и налил себе и собеседнику ещё выпивки.
Лукас, не отрывая взгляд с рассказчика, сделал небольшой глоток и замер. Дик снова посмотрел в окно, за которым уже стемнело, но ещё можно было разглядеть однообразный лесной лабиринт, сквозь который поезд настойчиво мчался в ночь. Дику сейчас показалось, что этот поезд везёт их по кругу. Потом он вытащил из кармана своего висевшего на крючке серого плаща тесак, явно предназначенный для резки мяса:
– Ровно восемнадцать лет назад, когда я крепко уснул мой попутчик бесшумно подошёл ко мне и попытался воткнуть мне в сердце точно такой же нож.
Дик, в свете лучей падающих из качающейся под потолком керосиновой лампы, неторопливо продемонстрировал остро наточенное лезвие. Лукас проглотил язык. Затем Дик протянул ему нож, но тот потряхиванием собственной головы из стороны в сторону поспешил категорически отказаться от предложения взяться за рукоятку. Дик не удивился. Он спрятал нож обратно во внутренний карман плаща, продолжив:
– К моему счастью мне именно в тот момент захотелось пойти отлить. Да, я, слава Богу, вовремя проснулся и успел оказать ему сопротивление. Этот ненормальный, метился мне в сердце и всё же проткнул мне левое лёгкое. У меня одышка с тех пор. Я в ярости тогда раскромсал этого урода в клочья. Ещё под руку мне попалась парочка полицейских, пытавшихся связать меня, им крепко досталось. Решение суда было безапелляционно – восемнадцать лет тюрьмы.