"Тебе понравился ужин, Ева?" - спросил Муттер, когда мы закончили десерт.
"Вкусно, спасибо." Мой голос звучал странно, когда я говорила эхом в большом зале столовой.
«У нас только лучшее», - ответил герр Вернер, допивая вино в своем бокале одним глотком.
Я съела последний укус моего штруделя и встала, взяла мое блюдо со стола и потянулась к Эльсбет рядом со мной. Мгновенное и абсолютное молчание наполнило комнату, и все застыли на месте. Глаза Петра расширились, и он уставился на меня, ложкой в воздухе. я быстро положила тарелки обратно на стол и села, понимая, что я сделала что-то не так. Мои щеки горели от смущения.
«Ева». Голос Муттер был твердым. «Слуги здесь, чтобы очистить стол. Вам не следует заниматься этой работой».
Все оставались неподвижными, а комната оставалась неземной. я приготовилась к тому, что должно было прийти от господина Вернера, уверенная, что избиения были в его характере.
Хельга внезапно помчалась, чтобы очистить стол, и ее быстрое движение настолько поразило меня, что я сделала то, что я неоднократно делала в центре.
"Хайль Гитлер!" я сказала, давая нацистский салют в сторону картины Гитлера на стене. «Я извиняюсь перед фюрером и перед семьей».
Муттер тихо вздохнул, и герр Вернер кивнул мне, а затем Хельге.
Все расслабились, пока Хельга закончила убирать посуду. я сидела с моими руками на коленях и смотрела на пустой стол.
Остаток этого вечера и до поздней ночи что-то беспокойное и уродливое кружилось во мне. я была обеспокоена, но я не была уверена в чем. я пыталась сказать себе, что это потому, что я не привыкла, чтобы люди служили мне. Но в глубине души я знала, что это не совсем то, что меня расстроило.
Мой разум продолжал воспроизводить сцену с ужина. я сделала ошибку, и я извинилась, сделав нацистский салют. Не то, чтобы я никогда не делала салют раньше - я делала это каждое утро в течение двух лет в центре. Меня беспокоило то, как естественно это пришло ко мне ранее той ночью - почти как если бы это было то, чем занималась я.
***
Через несколько дней Петр ринулся в солнечную комнату, бросил мне письмо на колени и убежал обратно. Мои руки начали дрожать, когда я открыла его и поняла, что это от Франциски.
6 мая 1944 г.
Дорогая Ева,
Это письмо приносит вам много добрых пожеланий. я была усыновлена самой милой семьей в Берлине. я понимаю, что вы живете очень близко к нам в Фюрстенберге - всего час езды на машине, а то и меньше на поезде. Вы должны прийти в гости в ближайшее время! я также должна понимать, что твой отец высокопоставленный нацист. Как тебе повезло! Мой отец - нацистский солдат, который работает в перерабатывающем центре здесь, в Берлине. У мне есть две младшие сестры-близнецы, которые весьма очаровательны. Они держат Муттер и меня очень занятыми. я также приобрела двух новых друзей, Хильде и Берта. Мы посещаем школу, которая находится рядом с нашим домом. я даже подружилась с мальчиком Келлен, который разделяет многие из моих интересов. Пожалуйста, напиши скорее, Ева, и расскажи мне все о своей семье. я с нетерпением ждет вашего письма.
С уважением,
Франциска Шенфельдер
Я сидела и долго смотрела на письмо. Франциска Шенфельдер. Ружа исчез в отдаленном эхо: тень, уже не столько как имя. я встала и ходила по комнате, мой живот болтался. Обрывки разговора, который я имела с Франциской в центре, переиграли в моей голове.
«Моя семья мертва», - сказала Франциска. «Они были убиты в результате воздушного налета союзников».
Я посмотрела на лист бумаги и заметила, что мои руки все еще дрожат. Сердито я разорвала письмо на маленькие кусочки и бросила в пустой камин. Ружа ушел навсегда, его заменила немецкая девушка по имени Франциска.
***
Когда я приспособилась к жизни с Вернером, я усвоила рутину семьи. Пэтэр садился на автобус, чтобы посещать школу в Фюрстенберге каждое утро, в то время как Эльсбет и я оставались дома для нашего обучения. Мы начали с утренней гимнастики, чтобы сохранить здоровье, а затем обратились к урокам экономики дома. Днем мы изучали математику или естествознание, но мы никогда не выходили за рамки простого сложения и вычитания или биологии детей и расы. Муттер получила степень учителя и обеспечила все наши уроки. Но я обнаружила, что скучает по той школе, которая у нас была в центре, с учителями и учениками, и с перерывами на обед. Муттер и Эльсбет были полезными и терпеливыми, но все было одинаково, день за днем, и быстро начиналась скука.