Внезапно дверь распахнулась, и стук сменился звуками тяжелых ботинок, лающих собак и яростных криков на немецком языке. Отбросив мои одеяла в сторону, я вскочила с кровати и помчалась вниз, чтобы найти нашу гостиную, заполненную нацистскими солдатами.
«Папа!» я плакала. Он протянул руку, чтобы помешать мне идти дальше.
Я почувствовала, как все мое тело дрожит. Нацисты. Близко они были еще страшнее, чем когда я видела их в Праге.
И теперь они были в нашей гостиной.
Яро тихо стоял рядом с бабушкой, обняв ее за плечи. В другой комнате я слышала, как мама вынимала Анечку из кроватки.
Я перевела взгляд с Яро на нацистов. Солдаты казались почти такими же молодыми, как мой брат, и некоторые из них качались на шатких ногах. Запах несвежого виски висел в воздухе.
Ближайшие ко мне нацисты лаяли командование по-немецки, указывая пистолетом наверх.
«Поднимись в свою комнату, Милада», - сказала мама, входя в комнату с Анечкой на руках. «Они говорят, что мы должны покинуть дом. Одеться и взять кое-какие вещи. Достаточно собрать вещи на три дня». я не могла понять слов солдата, только страх, который он вызывал, но мама понимала по-немецки.
Я повернулась, чтобы подняться наверх, пытаясь заставить мои ноги двигаться, и вдруг солдаты и собаки исчезли. Они оставили входную дверь открытой, и на их месте стояла тишина.
В школе Тереза и я однажды прочитали стихотворение о «громком молчании», и мы смеялись над тем, что написал автор. Как молчание может быть громким? Но в ту ночь, сразу после ухода нацистов, в нашем доме осталась громкая тишина, как будто это была настоящая вещь, как в стихотворении. Все было совершенно тихо, но ужасное присутствие солдат задержалось позади.
Джаро заговорил первым. "Почему они здесь?" Он перевел взгляд с мамы на папу, затем снова на папу. "В чем дело?"
«Нас арестовывают и берут на допрос». Голос папы был тихим.
«Что? Почему? я не…» начал Джаро, но папа прервал.
«Я не знает, Джаро. Просто следуй их приказам, и все будет улажено. А теперь собирайся. Иди».
Я быстро оделась, все еще не веря, что нацисты действительно были в нашей гостиной и что я собиралась уйти из моего дома.
Я сунула одежду в сумку и сунула миссис Долл под одну руку, хотя я знала, что я слишком стара для нее. Затем я осторожно подняла мой телескоп с полки. Он пойдет со мной, куда бы я ни пошла.
Внизу Анечка тихо отдыхала в руках мамы. Папа держал чемодан в одной руке, а руку мамы - в другой. Джаро тоже стоял с дорожной сумкой и с упрямым выражением лица. бабушка несла ничто иное, как маленькое свадебное изображение в рамке, изображающее ее и дедушку, которая была мертва много лет, и ее хрустальные четки.
Я уставилась на нее, задаваясь вопросом, где ее сумка. Почему у нее не было ее серебряных подсвечников или распятия? Где была ее сшитая вручную шаль?
Она притянула меня к себе и схватила меня за руку. Она осторожно прижала гранатовую булавку к моей ладони. Это всегда было моим любимым. Он был похож на звезду с крошечными красными камнями вокруг, которые мерцали на мне на свету. я покачала головой и попыталась вернуть ее.
"Нет, Милада." Она вынула его из моей руки и приколола к внутренней части моей блузки, ее руки слегка дрожали. «Вы должны сохранить это и запомнить», прошептала она, наклоняясь к моему уху. «Помни, кто ты, Милада. Помни, откуда ты. Всегда».
Я открыла мне рот, чтобы протестовать дальше.
"Тсс, малыш. Ничего не говори. Тсс". Она приложила палец к моим губам и провела рукой по моим волосам.
«Хорошо, - сказал папа, выключив свет в гостиной и включив свет на крыльце. «Хорошо», повторил он, и мы вместе вышли из дома.
Двое нацистов ждали во дворе с собаками. Свет крыльца разливался по их лицам, изменяя их черты лица, и казалось, что они были в масках.
Один охранник использовал свое оружие, чтобы направить меня и бабушку в правую часть дома. Другой охранник грубо схватил папу и вытащил его от мамы. я наблюдала, как переплетенные руки мамы и папы вытягивались и растягивались, пока наконец им не пришлось отпустить, и папа, его глаза наполнились слезами, оторвался от мамы.
"Я любит тебя, Антонин!" Мама плакала.
"Я любит тебя, Яна!" Голос папы дрогнул.
Другой нацист схватил Джаро за руку и оттолкнул его позади папы, там, где стояли мама, бабушка и я. Яро посмотрел на нас, поцеловал маму и бабушку и подмигнул мне. я чувствовала, что меня отталкивают все дальше и дальше от папы и Джаро. я открыла мне рот, чтобы что-то сказать, но слова не вышли. я могла только наблюдать за тем, как их уводят, пока мама не повернула меня в том направлении, куда указали орудия нацистов.