– И мне, – добавил Кислый.
– И мне, – вздохнула Зебра. И тут же спросила: – Но ведь мы их подождём?
– Не заблудятся, – отрезала Рина и направилась к дверям паба.
И действительно – не заблудились.
Кейн и Доктор вошли в зал минут через пять. Молча сходили в уборную – разумеется, по очереди, привели себя в порядок, затем уселись за столик – далеко друг от друга, и принялись изучать меню.
– Ты уже можешь есть? – негромко спросил Кислый у Зебры.
Девушка сделала глоток пива, перехватила внимательный взгляд Доктора, после чего ответила:
– Я попробую. – И вздохнула.
Пообедать у неё не получилось – съеденное тут же возвращалось обратно, поэтому Зебра, в отличие от остальных, на еду не набросилась, а стала аккуратно откусывать, медленно пережёвывать и делать паузы между кусочками, прикидывая, что происходит внутри.
– Выпей водки, – равнодушно посоветовала Рина. – Дальше само пойдёт. Или в одну сторону, или в другую.
Несколько мгновений Зебра изумлённо смотрела на подругу, после чего спросила:
– Ты серьёзно?
– Конечно.
– Как ты можешь так говорить?
– Заколебалась смотреть на твой выпендрёж.
– Это не выпендрёж.
– Тебе виднее.
– Рина!
– Что?
Зебра оглядела мужчин, задержав взгляд на Докторе, а когда поняла, что ни один из них не станет ругаться с Риной, продолжила:
– За что ты так со мной?
– Я просто предложила тебе расслабиться. Как вчера.
Зебра резко отставила тарелку, вскочила и бросилась к туалету. Судя по звукам, её опять вырвало.
– Заболела? – спросил из-за стойки бармен.
– Перепила вчера, – грубовато ответила Рина.
– Весёлый вечер?
– Обхохочешься.
Теперь она обвела мужчин взглядом, но с тем же, как перед этим у Зебры, результатом: никто её не поддержал, не стал уточнять, как именно им было весело. Повисшая пауза показала бармену, что развивать тему не следует, и он перешёл на деловой тон:
– Что-то ещё заказывать будете?
– Нет. – Доктор, съевший всего две из четырёх заказанных бууз, поднялся, подошёл к стойке и попросил: – Посчитайте.
– За всех?
– Да.
– Мне твои подачки не нужны, – грубо бросил Кейн.
– На телефон положишь.
– Пошёл ты!
– Как хочешь. – Доктор протянул бармену крупную купюру: – Это за всех, кроме скандалиста, сдачу оставь себе.
И вышел на улицу.
Рина тоже поднялась, и к ней присоединилась вышедшая из туалета Зебра. Кейн и Кислый остались за столиком, с интересом наблюдая за развернувшейся у машин перепалкой: Рина что-то сказала Зебре, та в долгу не осталась – ответила, а Доктор закурил и демонстративно отвернулся, разглядывая дорогу. Затем Рина вытащила свой рюкзак и положила его на капот «девятки». Доктор попытался ей что-то сказать, убедить, но Рина ответила столь яростно и, по всей видимости, грубо, что на лице Доктора отобразилась абсолютная беспомощность. Зебра заплакала.
Рина закончила короткий монолог, развернулась и направилась к бару, оставив рюкзак на капоте «девятки». По дороге закурила.
Доктор посадил плачущую Зебру в машину, и внедорожник резко выехал с парковки.
Занавес.
– Как думаешь, у нас получилось? – спросил Кислый, разглядывая курящую на улице Рину. Вслед уехавшим друзьям девушка не посмотрела ни разу.
– Почему спрашиваешь?
– Потому что раньше Рина такой не была.
Кейн помолчал, обдумывая слова приятеля, потом вздохнул и медленно произнёс:
– Я уверен, что у нас получилось, Кислый. Даже думать не хочу, что всё было зря.
13 августа, суббота
На Ольхон опускался тихий, спокойный и очень мягкий летний вечер.
Откуда-то слева, из центра Хужира, слышалась музыка. Иногда – особенно громкие взрывы смеха и весёлые голоса, но звуки именно долетали – едва-едва, поскольку шумные отдыхающие находились далеко от базы, на которой остановились Феликс и Сергей. Здешние же гости предпочитали ложиться пораньше, на территории царила тишина, поэтому в домике друзья не остались – прихватили что нужно и расположились в отдалённой, стоящей у воды беседке, где и повели неспешный разговор. Втроём повели: узнав, что Сергей приехал на Ольхон, «на огонёк» заглянул Егор, участковый «с того берега», как в шутку представил старого друга Сергей. Утром – «Если будет погода, это ведь Байкал!» – полицейский пообещал отвезти друзей в Большое море, поэтому остался ночевать на Ольхоне.
Но Егор приехал вечером. Днём же друзья вдвоём объездили всю западную часть острова. Получили разрешение на посещение заповедника и направились на самый север, сначала по степи, остановившись полюбоваться на белый Едор, затем углубились в лес – главное испытание для тех, кто решил забраться на самый кончик Ольхона, поскольку ведущая через него дорога представляла собой первоклассную коллекцию рытвин самого разного вида и предназначения: от мелких, едва заметных, заставляющих едва подпрыгнуть в кресле, до здоровенных, способных гостеприимно проглотить подготовленный внедорожник и выплюнуть его, пережёванным, на обочину. Вместе с раздолбанной в хлам подвеской. Однако красота северного Ольхона стоила того, чтобы преодолеть все рытвины леса – красивейший Саган-Хушун, знаменитый легендой о трёх братьях; Шунтэ-Левый, который многие называют мысом Любви; и, конечно же, Хобой, самый северный, наблюдающий за тем, как Малое Море выходит в Большой Байкал. На величественный простор, которым можно любоваться бесконечно.[8]