Начало беседы он выбрал нейтральное. Поговорили о родственниках Светланы, о ее работе, о привычках и пристрастиях. Вскользь коснулись темы поклонников, но быстро от нее ушли. Не то чтобы Светлане эта тема была неприятна, просто говорить там было особо не о чем. В свои двадцать четыре года она не имела опыта серьезных отношений с мужчиной, о чем прямо и заявила Гурову, после чего тема исчерпала сама себя.
Об убитом Светлана заговорила сама, видно, терпения не хватило. Называла его не иначе, как «этот человек». Узнали ли они его имя? Имеет ли семью, детей? Действительно ли его смерть наступила мгновенно, или адвокат щадит ее чувства? Что будет с телом, если так и не найдутся родственники? Вопросы ставила так, что становилось понятно: в смерти насильника она винит себя. Никаких сомнений на этот счет у нее не возникало. Кто же, если не она? Тот факт, что он намеревался причинить ей вред (и это если мягко выражаться), девушка почему-то игнорировала.
Такая ситуация раздражала адвоката, но он молчал, отдав бразды правления полковнику. Гуров терпеливо отвечал, а когда ее вопросы иссякли, понял, что девушка готова отвечать на его вопросы, и задал свой:
— Как думаете, сможете рассказать, как все случилось?
— О том, как он на меня напал, или как я его убила? — На последнем слове голос дрогнул, и Лев понял, что самообладание дается девушке не так легко, как это выглядит со стороны.
— Давайте договоримся так: пока судья не огласил приговор, не объявил вас виновной в смерти человека, вы больше не станете произносить эту фразу, — после непродолжительной паузы потребовал он. — Презумпция невиновности распространяется на каждого гражданина Российской Федерации. Будь сейчас на вашем месте насильник, и беседуй я с ним, он тоже имел бы право не называть себя насильником, так как этот факт еще не доказан и опирается только на ваши показания. Вам известно, что такое презумпция невиновности?
— Разумеется. Это известно всем, — нервно повела плечами Светлана.
— Тогда вы должны знать, что подозреваемый, или обвиняемый, не обязан доказывать свою невиновность. Это бремя лежит на стороне обвинения. Вам смысл фразы ясен? Невиновность вы не должны доказывать, тем более брать на себя ответственность за доказательство вины. Скажите, вы видели, как насильник испустил последний вздох? Проверяли отсутствие пульса и дыхания после его падения? Осмотрели рану и зафиксировали ее тяжесть? У вас достаточно профессионализма, чтобы определить причину смерти? Ну, отвечайте! — Лев по непонятной даже ему самому причине разозлился не на шутку.
— Нет, нет, нет! Ничего подобного я не сделала! Как, по-вашему, я могла это сделать? Он упал, я поняла, что это мой шанс, и побежала. Считаете, мне нужно было остаться? Пощупать его пульс, сделать искусственное дыхание, зажать рану своей кофточкой. Вернее, ее остатками, все равно ведь он ее всю в клочья изорвал! Шарил своими потными ладонями по моей груди, комкал блузку и рвал. Комкал и рвал! Мерзость! Какая же мерзость!
Светлану начало трясти, она обхватила плечи руками и стала раскачиваться из стороны в сторону, при этом не произнося ни звука.
— Так-то лучше, — совершенно неожиданно улыбнулся Лев. — Я уж подумал, что вы из гранита сделаны. Такая реакция куда естественнее.
— Боже, как я вас ненавижу! — выпалила девушка.
— Так и должно быть. Вы должны меня ненавидеть. Ненавидеть только за то, что я принадлежу к тому же полу, что и ваш насильник. И адвоката своего должны ненавидеть, и всех других мужчин. Сейчас. Временно. Потом это чувство пройдет, но не сегодня. И не завтра. Вы должны переболеть этим чувством. А самое главное, что вы должны уяснить, — даже если этот подонок умер от ваших рук, он это заслужил. Не он жертва, а вы. Он — насильник. Мерзавец и подонок, которому не место в здоровом обществе. А вы — жертва. Жертва насилия, которой чудом удалось избежать трагедии. Ведь так?
— Так. — Светлана подняла глаза и посмотрела на Гурова. Взгляд ее изменился, в нем появилась надежда. Не ледяное самообладание, а простая человеческая надежда. Взгляд слабой женщины, ищущей защиты у сильного мужчины.
— А раз так, будем разбираться. Возвращаясь к вопросу: я хочу услышать рассказ с самого начала. С того момента, как вы вышли из здания Медицинского центра, и до того момента, как оказались в отделении полиции.
Светлана уперла взгляд в стену где-то позади полковника и начала вспоминать.
Тот день для нее был очень удачным. В лабораторию пришел срочный заказ из области. Не банальные общеклинические исследования мочи и кала, не гематологические исследования крови, и даже не цитологические анализы эндоскопических материалов, а исследования на генные полиморфизмы. Мутация по Ляйдену, мутация ингибитора активатора плазминогена, мутация метионинсинтетазредуктазы… Звучит и то как песня, а уж поработать, поломать голову над сложной задачкой — просто мечта! И эта мечта досталась не кому-то, а ей, Светлане! Начальник лаборатории так и сказал: иди-ка, Светик, помозгуй над проблемой, тебе это по силам. Ей по силам! Это же высшая степень доверия.