— Вполне, — кивнул Пината.
— Снова замужем?
— Да. За итальянцем по фамилии Донелли. Думаю, что он неплохой парень, но Хуанита сильно осложнила ему жизнь, и он всегда готов к драке.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я видел его в суде после драки в баре. Мой клиент участвовал в ней. Донелли не смог наскрести достаточно денег, чтобы уплатить штраф, так что он до сих пор в тюрьме. Вполне возможно, Хуанита хочет оставить его там подольше.
— В каком баре она работает?
— «Велада-бар», на Лоуер-стейт.
Олстон кивнул:
— Именно там она время от времени подрабатывала. Хозяйка бара миссис Брустер — подруга ее матери. И миссис Брустер, и ее бар достаточно хорошо известны органам здравоохранения и санитарного контроля, но это место так ни разу и не закрывали. Похоже, ты на верном пути, Стив. Если ты выяснишь, что это и впрямь Хуанита, будь добр, немедленно дай мне знать. Я испытываю чувство ответственности за эту девчонку. Если у нее неприятности, я хотел бы ей помочь.
— Где я смогу найти тебя?
— Днем я буду дома. Звони туда. Но пока я все же не перестаю надеяться, что это ошибка, а настоящая Хуанита спокойно и счастливо живет в достатке где-нибудь на острове посреди Тихого океана.
Олстон встал и закрыл окно, заперев его на шпингалет. Всем своим видом он давал понять, что интервью окончено.
— Буквально одну минуту, — попросил Пината.
— Давай поскорее. Я не хочу, чтобы слушатели в клубе меня заждались.
— Если бы они знали, на какую сумму ты собираешься их растрогать, они с удовольствием подождали бы.
— Да-да. Кстати, о деньгах…
— Пожалуйста. — Пината протянул Олстону десятидолларовую купюру. — Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Карлос Камилла?
— Определенно нет. Имя довольно необычно. Думаю, что запомнил бы его, если бы хоть как-то сталкивался. Кто это?
— Он убил себя четыре года назад. Рой Фондеро занимался похоронами.
— Я знаю Фондеро, — заметил Олстон. — Мой старый друг. Очень хороший и сдержанный человек.
— Не мог бы ты оказать мне любезность?
— Пожалуйста.
— Позвони ему и скажи, что я хотел бы задать ему несколько вопросов о Камилле.
— Ничего сложного. — Олстон поднял трубку и набрал номер. — Будьте любезны, мистера Фондеро… А когда он вернется?.. Это Чарлз Олстон… Спасибо. Я перезвоню ему попозже.
Он повесил трубку.
— Фондеро отлучился по делам. Я попробую договориться, чтобы он тебя принял. Когда лучше?
— Как можно скорее.
— Я узнаю, можно ли это сделать сегодня.
— Большое тебе спасибо, Чарли. Еще один вопрос, и я ухожу. Миссис Харкер знала Хуаниту?
— Как и все в клинике, если не по имени, то хотя бы в лицо. Но к чему спрашивать меня? Почему не спросить миссис Харкер?
Олстон перегнулся через стол и прищурился:
— С ней что-то случилось?
— Не думаю.
— До меня тут дошел слух, что Харкеры собираются взять в семью ребенка. Не связан твой таинственный визит именно с этим?
— Не прямо, — ответил Пината. — Жаль, что я не могу рассказать тебе всего, Чарли, но кое-что здесь не подлежит огласке. Единственное, что я знаю твердо: случившееся для всех, кроме миссис Харкер, показалось бы вполне безобидным и банальным. Оно не имеет отношения ни к большим деньгам, ни к чьей-то жизни, ни к чему-то мало-мальски серьезному вообще.
Он ошибался: именно это и было поставлено на кон. Но ему не хватило воображения или желания рассмотреть все в деталях.
12. Как бы я хотел, чтобы были только воспоминания
о хорошем, чтобы я, как тысячи других людей, мог
блаженствовать в кругу семьи и счастливо вспоминать
о прошлом. Увы, этого не произошло
На первой попутной машине Филдинг добрался до Вентуры, а на второй, за рулем которой сидел механик по ремонту музыкальных автоматов, до Сан-Феличе. Он вылез на углу Стейт-стрит и Сто первого шоссе. Отсюда было рукой подать до кафе «Велада», зажатого между магазином подержанных вещей («Мы покупаем и продаем все на свете») и гостиницей для проезжающих через город («Комнаты без удобств за два доллара»), со скромной вывеской «Риц» над входом. Филдинг зарегистрировался у портье и получил комнату на третьем этаже. За свою жизнь он побывал не в одной сотне подобных комнат, но эта ему понравилась. Может быть, потому, что он был излишне взволнован, а может, из-за того, что сквозь грязное стекло Филдинг смог отчетливо разглядеть дрожащее отражение солнечных лучей на глади океана и несколько рыболовецких шхун, стоящих на якоре у причала. Они казались такими спокойными и легкими, что у Филдинга даже промелькнула мысль, не отправиться ли ему туда и не попроситься ли на судно. Но он тут же вспомнил про морскую болезнь, которая начиналась у него даже на пароме до Стейт-Айленда. Кроме того, у него теперь была Мюриэл. Он женатый человек, на нем лежит определенная ответственность, он не мог вот так просто отправиться на корабле бороздить океанские просторы и оставить на берегу ждущую его Мюриэл… «Мне надо было уйти в море молодым, — подумал он. — К этому времени я бы мог стать капитаном. Капитан Филдинг — звучит подходяще».