Тяжелый вздох прозвучал настолько отчетливо, что перекрыл уличный шум, доносившийся через открытую дверь телефонной будки.
— Этого я и боялся. Что ж, у меня нет другого выхода. Мне придется поставить в известность управление по контролю за условно осужденными. Мне страшно не хочется это делать, но за ней нужно приглядеть, да и за детьми тоже. Как ты думаешь, то есть нет у тебя возражений по поводу моего звонка туда?
— Это исключительно твое личное дело. Ты куда лучше меня знаешь все обстоятельства.
— Конечно, в выходные они не работают, но я им позвоню первым делом в понедельник.
— А до понедельника?
— До понедельника мы подождем.
— Ну, ты жди, а я ждать не могу, — заметил Пината. — Я собираюсь попробовать ее отыскать.
— Зачем?
— Так случилось, что она сейчас ушла с моим бывшим клиентом. Я хотел бы по ряду причин повидать его еще раз.
— Когда ты найдешь ее, будь с ней поласковее. Для ее же пользы, — добавил Олстон, — не для своей. Думаю, что о себе ты позаботиться в состоянии. Где она живет сейчас?
— Я думаю, у матери. По крайней мере она поддерживает с ней отношения, так что сначала я хочу поискать ее там. Где живет миссис Розарио?
— В свое время у нее был небольшой дом на Гранада-стрит. Скорее всего, она и сейчас продолжает там жить, поскольку это ее собственность. Она купила этот дом много лет назад. До этого она служила управительницей на старом ранчо у Хиггинсона. Когда миссис Хиггинсон умерла, она оставила миссис Розарио, как и другим слугам, несколько тысяч долларов. Кстати, если Хуанита, как ты говоришь, отправилась на прогулку с твоим бывшим клиентом, чего ради ты собираешься искать ее на Гранада-стрит? Поверь, она не из тех, кто водит своих ухажеров в дом к матери.
— У меня предчувствие. Она ведь могла заглянуть туда, чтобы переодеться. Вряд ли она захотела отправиться на свидание в своей рабочей одежде.
— Определенно нет. И что же?
— Я подумал, что можно попробовать выудить кой-какую информацию из миссис Розарио.
Олстон коротко рассмеялся:
— Ты можешь получить информацию, а можешь остаться с носом. Все зависит от того, дурной глаз у тебя или нет. Кстати, я договорился о твоей встрече с Роем Фондеро на три часа.
— Так уже почти три.
— Тогда лучше тебе поторопиться к нему. Вечером он едет в Лос-Анджелес посмотреть матч. Да, еще один совет, Стив: когда будешь разговаривать с миссис Розарио, попытайся убедить ее в том, что ты ведешь праведную жизнь добропорядочного христианина. Ты никогда не пьешь, не куришь, не ругаешься, не богохульствуешь, не обманываешь. Ты регулярно посещаешь мессы и исповедь, соблюдаешь дни всех Святых. Нет ли у тебя брата или дяди, который по чистой случайности носит сутану?
— Возможно.
— Это не помешало бы. Кстати, — добавит Олстон, — ты говоришь по-испански?
— Немного.
— Не вздумай! Немало испано-американцев, проживших здесь многие годы, как миссис Розарио, терпеть не могут, когда люди обращаются к ним на испанском, хотя сами частенько используют его в разговорах с друзьями и родственниками.
Дом Роя Фондеро походил на старинный особняк южанина-плантатора. Это впечатление усиливали двенадцать оплетенных жимолостью дорических колонн фасада. Правда, общую картину разрушал длинный черный катафалк, стоявший у боковой двери. На асфальтовой дорожке перед катафалком была припаркована маленькая спортивная машина красного цвета. Неуместность соседства двух этих автомобилей немного позабавила Пинату. «Смерть и воскресение, — подумал он. — Может, воскресение по-американски выглядит именно так: спортивная машина красного цвета возносит их по упакованной в прозрачную целлофановую обертку дороге в царство нейлоново-дакроновой нирваны».
Пината вошел в боковую дверь и повернул направо.
Фондеро поливал цветы в небольшом горшке. Это был крепкого сложения мужчина, самой судьбою словно подготовленный к тому, чтобы принимать на себя чужие горести и печали.
— Присаживайтесь, мистер Пината. Чарли Олстон позвонил и сказал, что вы хотите меня кое о чем расспросить.
— Совершенно верно.
— И о чем же?
— Вы, может, помните Карлоса Камиллу?
— Как же, конечно. — Фондеро закончил свое занятие и поставил пустую лейку на подоконник. — Камилла был, так сказать, моим гостем примерно месяц. Вы ведь знаете, у города нет своего морга, а тело Камиллы нужно было где-то хранить, пока не закончится расследование того, откуда взялись деньги, обнаруженные у трупа. Из расследования так ничего и не вышло, и он был похоронен.