Я не стал добивать его лежащим на полу и позволил встать. Не потому, что я такой благородный, а потому, что все уже про него понял. Он был силен, он был быстр, и в бою с другими неподготовленными людьми этого ему вполне хватало. Но против человека, обучавшегося искусству фехтования с самого детства шансов у него было не больше, чем у Геннадия.
— Твои уловки тебе не помогут, — сказал он.
Я широко улыбнулся ему в ответ, и его это взбесило. Он бросился на меня, осыпая градом довольно неуклюжих ударов. Поскольку оружие у него было куда тяжелее, чем у меня, и, скорее всего, намного прочнее, поскольку было выковано из другой стали, нежели стандартное оружие арены, я не стал рисковать, парируя его удары, и просто уклонялся, чем привел его в еще большую ярость.
— Дерись! — завопил он. — Ты не сможешь бегать от меня вечно!
Я отвесил ему шутовской поклон, в зале кто-то рассмеялся, а доведенный до белого каления чемпион совершил свою самую большую ошибку, которая стала фатальной.
Он метнул в меня свой топор, а сам прыгнул следом, широко расставив руки. Его план был прост, он собирался заключить меня в свои объятия, переведя борьбу в партер, и использовать свое преимущество в весе и физической силе. Вдобавок, когда вы плотно прижаты друг к другу, мечом вы воспользоваться не можете.
В принципе, если бы… если бы бросок топора привел меня в замешательство, если бы я впал в ступор, если бы мне не хватило дистанции для ухода, если бы меня внезапно разбил паралич.
Но поскольку всего этого не произошло, его ставка не сработала. Я отбил бросок, как обычный выпад, и его топор улетел в сторону, едва не зацепив кого-то из публики, а обратным движением я вогнал несколько сантиметров дрянной местной стали ему в шею. По инерции он сделал еще два шага, а я просто отошел в сторону и позволил ему упасть.
Судя по тому, с какой скоростью кровь покидала его тело, впитываясь в опилки, артерию я все-таки зацепил.
Публика затихла в ожидании. Люди просто не могли поверить, что все уже кончилось, и их чемпион больше не встанет.
Я взмахнул катаной, стряхивая с лезвия капельки крови, и вернулся к своей двери. Дровосек не шевелился. На арену одновременно выпрыгнули медик и распорядитель боев. Медик склонился над чемпионом, распорядитель смотрел на него, держа микрофон у рта, и дожидался его вердикта.
Хотя для меня там уже все было достаточно очевидно.
Медик наконец-то дал отмашку.
— И у нас новый чемпион! — объявил распорядитель боев. — Победу одержал Александр!
Публика… ну, не то, чтобы она взревела. Она оживилась. Были редкие выкрики, поздравления, довольно жидкие аплодисменты. Наверное, большинство присутствующих все-таки ставили против меня.
Медик подошел к распорядителю боев и что-то прошептал ему на ухо.
— Победа окончательная! — громогласно заявил распорядитель. — Матча-реванша не будет!
И ведь они даже никаких попыток реанимации не предпринимали.
Что ж, значит, я его убил.
Никаких чувств, как водится, я при этом не испытывал. Он не был хорошим человеком, и он сам нарвался.
«Доволен собой?» — поинтересовался Сэм.
«Не я настаивал на этом поединке».
«Но ты мог от него уклониться и ничего этого бы не случилось, и этот чувак сегодня вернулся бы домой».
«И с каких пор тебя заботят человеческие жизни?»
«Ни с каких», — ответил он. — «Я просто пытаюсь понять мотивы, которые вами движут, и все еще не могу поверить, что они настолько примитивны. Ты убил его, просто потому что у тебя была такая возможность, и он тебе не нравился».
«А какие еще нужны причины?».
Во всех мирах люди делятся на две категории, и их социальное положение или сословная принадлежность не играют здесь определяющей роли. Просто есть те, кто может, и те, кто не может.
Хищники и твари дрожащие.
Дровосек был хищником, но нарвался на кого-то с более длинными зубами, вовремя не распознал опасность, за что и поплатился.
И это как раз то, о чем должен помнить любой хищник.
Всегда есть кто-то с более длинными зубами.
Я вернулся в раздевалку, где меня встретил восторженный Аркадий и еще какой-то хлыщ в костюме-тройке, лаковых штиблетах и с аккуратно зализанным пробором. Видимо, кто-то из местных организаторов.
— Ну ты дал! — сказал Аркадий, хлопая меня по плечу. — Что ж ты молчал, что ты гений фехтования? Мы бы столько хайпа подняли! Впрочем, и так все отлично получилось, и у Антона есть к тебе предложение…
— Чемпионский контракт, — сказал хлыщ. — Один бой в неделю, гонорар… То, что ты заработал сегодня, можешь умножить на два.
— Заманчивое предложение, — сказал я. В принципе, таким образом я мог спокойно зарабатывать себе на пропитание и жить, в ус не дуя. Если бы не Ван Хенг и все, что я ему задолжал.