Выжить в той ситуации я никак не мог. Даже если бы мне удалось одолеть всех, кто был тогда в блиндаже, через пару мгновений туда ворвалась бы пара солдат с винтовками и превратила бы меня в решето. Или, чтобы не рисковать своими людьми зазря, они бы могли просто гранату внутрь закинуть.
Значит, там я погиб. Геройски и без вариантов.
А здесь я… возродился? Но даже если принять на веру теорию индусов о вечном колесе перерождения, но это явно должно было происходить не так. Я должен был бы прийти в этот мир в теле новорожденного младенца, начать все с чистого листа, и меня совершенно не должны были отягощать воспоминания о моей прошлой жизни.
И моей геройской смерти.
Подробности которой слишком уж отчетливо стояли перед глазами. Да и, положа руку на сердце, нужно признать, что карма моя недостаточно чиста, чтобы я снова переродился человеком. Если верить индусам, то для выправления этого положения вселенские законы должны были поместить меня в тело какой-нибудь обезьяны, или хотя бы хорька.
Но если это не Сансара, то что это?
Я открыл кран, из него потекла холодная, чуть ржавая вода. Немного подождав, я набрал уже более-менее чистую воду в горсть, умыл лицо.
Не помогло, лицо было по-прежнему чужим. Я ущипнул себя, больше для проформы. Боль присутствовала, пробуждения не произошло.
Нет, это не сон. Видимо, это такая новая реальность. Довольно странная реальность, но что поделать?
Всяко лучше, чем быть мертвым.
Ну что же, граф, сказал я себе. Вам нужен план. Для начала было бы неплохо определить, куда вы попали. А потом уже можно подумать, как, зачем и кто несет за это персональную ответственность.
Я покинул ванную и подошел к единственному в комнате окну. За окном была улица, только была она слишком уж далеко. Сложилось такое впечатление, что я смотрю на мир с высоты полета воздушного шара. Люди, снующие по тротуарам, были не больше муравьев, а передвигающиеся по дороге машины напоминали разноцветных жуков.
Зато рядом, буквально в сотне метров, обнаружился дом-исполин. Простой прямоугольной формы, без всяческих архитектурных излишеств, он возвышался над землей так, что, казалось, готов пронзить облака. Я попытался посчитать этажи и сбился где-то в районе тридцать шестого. И сам я, судя по всему, находился где-то на уровне двадцать пятого.
Да, поручик, это явно не Петербург.
Но люди здесь говорят по-русски. Девушка, по крайней мере, говорила. Я попытался вспомнить, где в империи можно найти город с такими высотными зданиями, но так и не смог. Даже в шумной и суетливой Москве существовал запрет на строительство домов свыше девяти этажей, да и то жили в них только безумцы. И, разумеется, те, кто не смог позволить себе что-то получше.
Вопросов накапливалось все больше и больше.
Кто я?
Где я?
Зачем все это?
Как это вообще могло произойти?
Внутри-то я все еще был Георгием Одоевским, потомком князей Одоевских, поручиком семьдесят первого гвардейского императорского полка, вторая специальная рота, разве что мои молнии меня оставили. Но окружающие, судя по реакции той странной девушки, что ждет меня по ту сторону шкафа, будут видеть во мне какого-то Ивана, и только дьявол может знать, что случится, если я не буду соответствовать их ожиданиям.
Что меня может ждать? Психиатрическая лечебница, палата для умалишенных? Презрение и осмеяние всех вокруг? И куда делся этот чертов Иван, если я занял его место? Или мы просто поменялись с ним местами, и это он сейчас лежит с простреленной головой на полу германского блиндажа?
Что ж, мне жаль. Я не хотел этого и никак не мог на это повлиять.
Я вздохнул. За окном был теплый летний день, но я чувствовал, что еще не готов выйти на улицу. Тем более, что часть ответов на интересующие меня вопросы можно было получить и внутри квартиры.
Как говорит мой папенька, иногда у нас остается только один единственный способ со всем разобраться, поэтому я допил минеральную воду и смело шагнул в шкаф.
Глава 7
Странная девушка пересела со стула на диван и ждала меня, закинув ногу за ногу. Ждала терпеливо и молча, и даже не набросилась на меня с упреками за долгое отсутствие, когда я вошел, что несколько не вязалось с ее недавним поведением.
Я же все это время пытался понять, кем она может приходиться Ивану. Чрезмерно фривольный наряд намекал, что она куда ближе ему, чем просто домработница, но… Если здесь, в комнате с креслами, коврами и диванами она смотрелась еще более-менее, в другую часть апартаментов она не вписывалась совершенно. Представить, как она в таком виде пользуется холодильником на обшарпанной кухне, или со скрипом пытается устроиться на железной кровати, у меня не получалось.