— А нет ли способа как-то ускорить этот процесс?
— Есть, — сказал Сэм, и я снова почувствовал, что он не особенно хочет распространяться на эту тему. Хотя бы потому что обычно он односложными ответами не отделывался.
Я уже собрался спросить, что же это за способ, когда закрепленный на панели телефон ожил и снова донес до меня голос Горца.
— Демид?
— Все еще здесь.
— Тебя преследуют?
— Нет, — сказал я.
— Ты уверен, что хвоста нет?
— Визуально я его не наблюдаю, — сказал я. А в качестве дополнительной гарантии я убил всех, кто мог бы за мной последовать от особняка Ванов.
— Хорошо, — черт знает, поверил он мне или нет. В любом случае, я бы на месте Горца сомневался бы в достаточной квалификации Ивана и его способности обнаружить слежку. — Где именно ты находишься?
— Внешняя сторона, пять километров до съезда на Химки, — сказал я, сверившись с указателями.
— Принял. Я скину тебе точку для навигатора, ты будешь там через тридцать-сорок минут. Тебя встретят люди на красном пикапе, они скажут, что делать дальше.
— Хорошо.
— Подожди, не отключайся, — сказал он. — Я хочу сразу прояснить еще один момент. Мне сказали, что Ван Цзиньлун мертв. Как это произошло?
— Я его убил.
— Как, Демид?
— Если ты будешь на месте встречи, я тебе объясню, — сказал я. — Я предпочел бы не обсуждать такие вещи по незащищенной линии.
С моей стороны это было просто вредностью. Мы и так наговорили много такого, что могло бы представлять интерес для спецслужб, если бы они действительно прослушивали наш разговор.
— Принял, — сказал Горец и отключился. Буквально через пару секунд после этого мне пришло сообщение с точкой для навигатора, я ткнул пальцем на ссылку и увидел на экране маршрут. Что ж, пока ничего сложного.
— Я надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что при личном общении даже с моей помощью ты не сможешь долгое время выдавать себя за Ивана? — осведомился Сэм.
— Не думаю, что они с Иваном на самом деле хорошо знакомы, — сказал я. — Думаю, что их основным контактом был Юрий.
— Мы обязательно проколемся на какой-нибудь мелочи, знакомой обитателю этого мира, которой никто из нас двоих не придаст большого значения, — заявил Сэм. — У тебя уже есть план на этот вариант развития событий?
— Я скажу им правду.
— А если они тебе не поверят?
— Тогда им придется поверить тебе.
— Ладно, допустим, — сказал Сэм. — А как, ты думаешь, они поведут себя, если нам все-таки удастся их убедить?
— Полагаю, это зависит от целей, которые они перед собой ставят, а о них ты должен быть осведомлен лучше меня.
— Если ты говоришь о памяти Ивана, то она не сохранила ничего конкретного, — сказал Сэм. — Они против гнета и тирании империи Цин, за все хорошее и против всего плохого, но конкретного плана у них нет.
— Зачем им нужен был образец?
— Полагаю, для изучения, — сказал Сэм. — А, вот нашел еще кое-что интересное. Возможно, это знание облегчит нам жизнь.
Навигатор показал стрелку поворота, и я повернул руль, следуя зеленой линии маршрута.
— Иван, по сути, не был действительным членом сопротивления, — сказал Сэм. — Скорее, он был кем-то вроде приглашенного стороннего специалиста. В отличие от Юры, который был членом боевого крыла.
Боевого?
Если Юра со всеми его промахами был типичным представителем солдат местного сопротивления, то мой потенциальный союзник оставляет желать лучшего. Не говоря уже о тактических ошибках, которые он допустил при мне, его владение чисто боевыми навыками тоже было далеко не на высоте. Полагаю, он проиграл бы в поединке даже с абитуриентом Императорской военной академии, не говоря уже о ее действительных студентах и выпускниках.
Будем надеяться, он был допущен к участию в этой миссии не из-за своих военных талантов, а потому что неплохо разбирался в слаботочке и мог убедительно сыграть свою роль. Но тогда возникал вопрос, зачем им был нужен Иван?
Может быть, мне удастся вычислить это из разговора с Горцем.
— Это авантюра, — сказал Сэм. — И в конечном итоге она может стоить нам обоим жизни.
— Не понимаю, на что ты жалуешься, — сказал я. — Ведь если бы не наше вмешательство, ты бы, возможно, прожил дольше, но исключительно в качестве зомби, не способного даже мыслить самостоятельно.
— То есть, ты пытаешься утешить меня мыслью о том, что все могло быть еще хуже?
— Разумеется, — сказал я. — Впрочем, всегда может стать еще хуже.
— В твоем мире все такие отмороженные?