— А вторую вы читали?
— Мне о ней рассказывали. — Панас Юрьевич покачал головой. — Ну и тип! А? Есть у нас такие мальчики-попрыгунчики: любят науку, прямо душу из нее вытряхивают. В правом кармане цитатки и фактики «за», в левом — «против». Такой что угодно вам докажет. Сегодня Вильямс, завтра Мальцев, а послезавтра понюхал и кричит: «Вон обоих, давай что-нибудь третье!»
Панас Юрьевич перегнулся через стол и тоненьким голоском прокричал:
— Сколько вреда натворили нам курбеты этих попрыгунчиков! Кнутовища, оглобли делали из наших посадок. Так же, как лечат от гриппа, надо лечить кое-кого от лесоненавистничества, лесоравнодушия. Это страшные болезни. На каждом перекрестке огромными буквами надо написать слова Менделеева о том, что степные лесонасаждения — это та же защита государства. Вот как. Ведь речь идет о том, какими будут наши степи завтра, какими оставим их детям, внукам.
Раза два или три кто-то заглядывал в кабинет. Панас Юрьевич только отмахивался. Ему нужно было высказать то, что накипело на душе. И Кардаш — это чувствовал старый лесовод — был именно тот человек, который поймет его до конца.
Вошел Шавловский и с вежливой, почти снисходительной улыбкой присел к столу.
Панас Юрьевич увлекся, даже пристукивал сухоньким кулачком по столу. Кардаш сидел с потемневшим, сосредоточенным лицом и ловил каждое слово.
— Нам с вами нужно вывести засухоустойчивые быстрорастущие породы. Мы не можем ждать! Тополь, а особенно дуб должны расти скорее! Ждать невозможно!
Послушав немного, Шавловский поймал короткую паузу и, словно в щель, вставил свою фразу:
— Главное — это наладить массовый инструктаж.
Панас Юрьевич дернул головой, точно конь, остановленный на бегу.
— Дорогой Леонид Кондратьевич, — жалобно пропел он, — инструкции, инструкции… Заметьте, молодой человек, что научное учреждение не канцелярия. Людей зажечь надо. Искорку в каждое сердце…
— Бесспорно, — охотно согласился Шавловский, — но инструктивные совещания в этом отношении вещь чрезвычайно важная.
Старый лесовод сразу увял, устало опустил веки.
— Ну что ж… — обратился он к Кардашу. — Отдохните с дороги, пообедайте. Столовая у нас, правда, плохонькая. А вечером покорнейше прошу ко мне. Вы попали, как говорится, с корабля на бал… У меня небольшое семейное торжество…
— Я не в параде, — сказал смущенный Кардаш, взглянув на свой костюм.
— Ничего, ничего, — успокаивал его Панас Юрьевич. — Без церемоний. Свои люди… Леонид Кондратьевич с супругой будет. Бачинская — ведь вы ее знаете? Прошу!..
Кардаш поблагодарил.
5
— О, на ловца и зверь бежит! — воскликнул Вакуленко.
Он стоял в коридоре с какой-то женщиной. Подойдя ближе, Кардаш увидел, что это Ирина Бачинская.
— Во избежание недоразумений разъясняю: зверь — это я, — сказал Вакуленко и громко засмеялся.
Но Кардаш не поддержал шутки, он смотрел на Ирину. Жила в его памяти худенькая, тихая и, по правде говоря, довольно нескладная девушка с удлиненными, узбекскими, как будто испуганными глазами. Она никак не выделялась среди студентов. И все же была чем-то непохожа на других, может быть, чрезмерной сосредоточенностью. Может быть, глубоким взглядом, под которым скисали даже самые развязные и самоуверенные остряки. А теперь перед Кардашем стояла женщина, только отдаленно напоминавшая ту Ирину, которую он знал. Все в ней изменилось: и стан, женственный, исполненный мягкой грации, и задумчивое, но уже не угрюмое лицо, и красиво очерченный рот, и как будто бы те же самые, а в то же время и не те карие глаза; в них светилась мысль, которую не каждому выскажешь.
Кардаш вспомнил, что три года назад, после его последней встречи с Ириной, кто-то рассказывал ему странную историю ее замужества: через несколько месяцев после свадьбы она уехала из дому, оставив мужу короткую записку. Все, конечно, осудили ее за легкомыслие.
— Я так постарела, что ты меня и не узнал, — улыбнулась Ирина. Голос у нее тоже стал другой — низкий, глубокий, он льется легко и свободно.
— Нет, Ирина… — даже смутился Кардаш; еще никогда он так пристально не разглядывал женщину.
— Ах, не очень постарела!
Все трое рассмеялись.
Вакуленко взял Ирину за руку и сказал:
— Значит, замётано? Я зайду за вами.
Ирина кивнула ему головой, а Кардашу сказала:
— Тоня мне говорила… Я рада, что будем вместе работать. Мы еще увидимся, конечно?
Она скрылась за дверью, на которой Кардаш прочитал надпись: «Агрохимлаборатория».