Знакомый голос остановил его:
— Ты все-таки упорно не хочешь меня узнавать.
Кардаш поднял удивленные глаза. Ирина? Синий берет и пальто с черным меховым воротником опять сделали ее другой, незнакомой.
— Идем, проводишь меня немного, — сказала Ирина, взяв его под руку.
С минуту шли молча.
— Ты здесь давно? — спросил Кардаш.
— Уже год, — ответила Ирина, внимательно посмотрела на него и с грустной улыбкой спросила: — Неужели Тоня не успела тебе рассказать? Странно… Я тут уже год. А до того почти три года была на Кировоградщине. А еще до того… Ну, об этом тебе уже, верно, говорили.
— Я слышал от кого-то краем уха…
Ирина молчала.
— Я знаю, — медленно заговорила она, — что меня осуждают. «Безрассудство, легкомыслие…» Кое-кто за глаза скажет даже «аморальность». Я никому ничего не рассказывала и не рассказываю. Это, вероятно, больше всего и раздражает любителей копаться в чужой жизни. Как об этом расскажешь?.. — Она умолкла, посмотрела на Кардаша. — Скажи, Микола, ты можешь это понять: человек вдруг чувствует, что его душит, засасывает пошлость?
— Что ж тут не понять? — сказал Кардаш, еще не совсем улавливая, о чем это она.
— Правда? Я знала… Я знала, что ты поймешь… Вот именно так было со мной. Я вышла замуж, и с первых же дней меня захлестнула мелочность. Во всем. В делах, в мыслях и в копейках. Где я была раньше? И как это случилось? День и ночь я спрашивала себя об этом. Может быть, и в самом деле легкомыслие, может быть, девичья слепота. Видишь только то и слышишь только то, что тебе хочется видеть и слышать. А потом… Одним словом, через полгода…
Ирина снова умолкла. А Кардаш не знал, должен он что-нибудь сказать или нет.
— Я порвала все, — снова заговорила она. — Я знала, что будут винить меня. Потому что внешне… внешне все было хорошо — мой бывший муж ни в чем не провинился. Что о нем скажешь? Работает, живет, аккуратно платит взносы и знает все нужные слова… Но никто не видел тех крошечных пошлых мерочек, с которыми он подходит к жизни, к людям, ко всему на свете. Я никому об этом не говорила. Помнишь, ты спросил у меня тогда? Не могла я… А вот сегодня увидела тебя и подумала: «Миколе скажу». Ты среди нас был самый правдивый. Тебе никто не решался соврать. Вот почему… Я не хотела, чтоб ты обо мне дурно думал. И я знала, что ты поймешь.
Что-то надо было сказать. Может быть, даже поблагодарить за доверие. Кардаш молчал. Если б на его месте был кто-нибудь другой, Ирина, наверно, обиделась бы. А сейчас она была спокойнее, чем в начале разговора. Так бывает, когда человеку веришь.
Они прошли до конца улицы, повернули назад. У одного из домиков Ирина остановилась.
— Вот здесь я живу, — сказала она и посмотрела Кардашу в глаза. — Сегодня не зову, надо собираться в гости. А завтра…
Тогда он сказал:
— Я рад, что увиделся с тобой, Ирина.
Как она смеялась!
— Что такое?
Вытирая слезы и все еще смеясь, Ирина проговорила:
— О господи!.. Галантные кавалеры говорят это в первую минуту встречи.
Но Ирина понимала, что этими словами Кардаш ответил на все, что она рассказала ему. Взволнованная, она крепко пожала ему руку и скрылась во дворе.
6
Кардаш немного выпил и смотрел на всех добрыми, улыбающимися глазами. Его загорелое, с резкими чертами лицо смягчилось. Панас Юрьевич и его жена, маленькая женщина с удивительно красивой серебряной сединой, приняли его попросту, сердечно и приветливо. Против него сидела Ирина, и когда они встречались глазами, она улыбалась. Рядом с Ириной пристроился Вакуленко. Он ежеминутно наклонялся к ней, что-то шептал:
Слева от Кардаша — Тоня, за ней — Шавловский. Справа — агроном из соседней МТС, Василий Васильевич, дальше — круглый, веселый Петро Спиридонович, сотрудник станции, «милосердная гроза вредителей», как его шутя представила Тоня. «Он их истребляет, а они все-таки живут».
Пока собирались гости, Тоня о каждом успела шепнуть словечко. Петро Спиридонович — «хороший дядечка». Василий Васильевич недавно вернулся из заграничной поездки, «солидный человек». Ну, Вакуленко Кардаш и сам немного знает. О нем говорят: среди журналистов и он вроде бы агроном, а среди агрономов — журналист. Тоня возмущена, что Вакуленко тоже «лезет в науку», но больше всего ее занимает другое: он «ухаживает» за Ириной, «а она еще нос воротит». Бросила сдуру молодого мужа, а теперь выходи за сорокалетнего…
Вдруг Тоня спрашивает:
— Тебе нравится Ирина?
Кардаш пожимает плечами и отвечает совершенно искренне: