— Не знаю… Только надо мне ехать, надо!
— Ну вот… Отказывалась, а теперь надо. Хотел бы я знать, что случилось!..
— По правде выбирали людей — вот что! — решительно проговорила Настя, и ясно было, что эти слова она повторяла про себя уже не один раз. Зато дальше каждое слово она произносила так, точно поднимала тяжелые гири: — А обо всем о том… зря я наговорила. Совестно мне перед Степаном и перед вами…
Незаметная улыбка проскользнула под усами Цымбала, а в голосе все же слышался укор:
— Говорил же я вам.
— Это правда, говорили, — покорно согласилась Настя и шумно вздохнула. — Говорили… Так если б мне тот ум вперед, что после приходит!..
Цымбал засмеялся, и это придало женщине смелости.
— Терентий Борисович, пошлите меня… Даю слово, никто мое звено не перегонит. Да я…
Казалось, еще минута, и она расплачется. А Цымбал довольно потирал руки:
— Беда с вами, Настя. Теперь надо в райисполком звонить, чтоб разрешили нам пятого делегата… И с членами правления разговаривать.
— Звоните, разговаривайте! — умоляюще сложила руки Настя.
— Да уж придется. Вы пока идите домой, я вам передам…
— Сама прибегу! — не дала она договорить и выскочила из комнаты.
Через несколько минут пришла Ганна Чепурная. Пряча глаза и запинаясь, она попросила:
— Так вы, Терентий Борисович, скажите… чтоб не мне выступать.
— А кто вам сказал, что выступать будете вы? — удивился Цымбал. В голосе его слышалась досада.
— Ну как же! — подняла на него глаза Ганна. — Меня Сытник каждый раз заставляет…
«Вот так и портим людей, — подумал Цымбал. — Штатная знатная…»
— А вы как считаете: следует вам выступать?
Ганна багрово покраснела, отрицательно покачала головой.
— Выступать будет Марина Дубчак, — сказал Цымбал и из-под насупленных бровей посмотрел на Ганну.
— Правильно! — вырвалось у нее от души.
Это даже тронуло Цымбала. Но, верный себе, он и тут не пощадил самолюбия Ганны:
— На совещание поедет и Настя Гаврилюк.
Переборов себя, Ганна выдержала его взгляд и медленно, тихо проговорила:
— Правильно.
Председатель райисполкома Сытник был недоволен.
— Чего вы там возитесь? Что? Важный вопрос? Товарищ Цымбал, я тоже немножко разбираюсь в деле… Что? Пускай будет пятеро, только скорее. Из других колхозов люди выехали еще утренним поездом.
Недоволен был Сытник и тем, что не Ганна Чепурная будет выступать на областном совещании. Кто же выступит? Марина Дубчак? Что-то он не слышал о такой.
Цымбал спокойно положил трубку. Он с первых дней своего пребывания в районе чувствовал скрытое недоброжелательство Сытника и давно уже решил не обращать внимания ни на язвительный частенько тон председателя райисполкома, ни на его косые взгляды.
Днем колхозная «Победа» и вызванный на подмогу эмтээсовский «газик» помчали делегатов в районный центр. Вместе с женщинами поехал и Цымбал.
До вечернего поезда оставалось еще много времени. Машины повернули к райисполкому: Сытник просил, чтоб делегатки зашли к нему.
— Ну и задержались же вы, дорогие друзья, — дважды повторил председатель райисполкома, здороваясь с женщинами и глядя на Цымбала: видно было, что слова эти адресованы, собственно, ему. — Садитесь, товарищи.
В голове Сытника не могло уложиться, как это Цымбал, человек, занимавший в областном управлении солидную должность, вдруг по собственному желанию отправился в колхоз и взвалил на свои плечи полный мешок забот. Эге, знаем, что это за «собственное желание»… Либо проштрафился, либо анкета не в порядке.
Угрюмая настороженность Сытника стала перерастать в явную неприязнь к Цымбалу после того, как Сытнику намекнули, что и ему следовало бы пойти в один из отстающих колхозов и наладить там хозяйство. С тех пор каждая встреча и каждый разговор с Цымбалом служили председателю райисполкома неприятным напоминанием.
— Садитесь, товарищи, — снова пригласил он прибывших.
Ганна Чепурная поколебалась мгновение, но все-таки села поближе к столу. Не впервой ей разговаривать с начальством. Зато тетка Килина в непривычной обстановке чувствовала себя скованной. Старуха крепко сжала сморщенные губы, словно дала зарок не вымолвить ни словечка. На розовом лице Насти Гаврилюк расплылась счастливая улыбка. Любопытными глазами поглядывала вокруг Валя; в предчувствии важных событий она была настроена торжественно. Только Марина Дубчак выглядела так же, как всегда, — сдержанной и замкнутой в себе. Никто не знал, как ее волнует и тревожит мысль о выступлении на областном совещании. Так много хочется и нужно сказать, только бы не растеряться.