Салли была на седьмом небе. Она возбужденно рассказывала Норману, как преобразит комнату, чтобы она стала «поуютнее». Какая же между ними пропасть в возрасте, мельком подумал Норман. Для нее снять комнату — это приключение. А ему такого рода комнаты помнятся, как место, где ты одинок. Страшно одинок.
Карп сказал Норману, что его комната будет готова лишь к понедельнику, после чего Норман отправился обедать с Чарли.
— Поверить не могу, что ты нашел время для меня, — сказал Чарли.
— Ты это о чем?
— Ну, — сказал Чарли. — Ну-ну.
Норман глупо ухмыльнулся.
— Тебе нравится Салли? — спросил он.
— Ты что, подбиваешь меня приударить за ней на пару с тобой? — засмеялся Чарли. — Она же без ума от тебя.
— Хотелось бы и мне так думать.
— Ты что, шутишь?
— Нет.
— Да она глаз с тебя не сводит. Вы прямо как новобрачные. Вот уж не ожидал — такая ледышка, как ты. Вы вгоняете меня в краску. Совсем стыд потеряли.
Норман сконфуженно засмеялся и поспешил переменить тему. Чарли нервничал. Он жаловался Норману, что Винкельман канителит. Аванс за сценарий Винкельман еще не выплатил. Так что после обеда Норман позвонил Винкельману, попросил заплатить Чарли какие-то деньги и обещал приступить к работе над сценарием в понедельник.
— Славную девочку ты завел, — сказал Винкельман.
Норман и Салли стали неразлучны. В среду Норман одолжил машину Боба Ландиса и повез Салли в Кембридж. Они взяли напрокат каноэ, устроили пикник на берегу Кема, а за полночь на обратном пути в Лондон Салли спала, положив голову ему на плечо. На следующий день они съездили в Хэмптон-Корт[55]. И вплоть до субботы — на этот вечер Норман позвал Салли к себе домой на ужин — они ухитрялись избегать Винкельманов и Лоусонов. В это короткое бурное время, хотя все считали их любовниками, между ними не было близости. Норман, потерпев неудачу в первый вечер, не предпринимал никаких попыток. Его не отпускал страх, что Салли его оттолкнет. Страх страхом, мечтать он ему тем не менее не мешал. Они с Салли женаты, у них трое детей, они немыслимо счастливы. Они не вешают на стены эстампы импрессионистов. Салли, как и ему, нравится заниматься любовью поутру. Правда, после появления детей это удается редко. Каждое утро их будят дети, они прыгают на их никак не модерновой двуспальной кровати отнюдь не шведского производства.
В субботу, после ужина с Чарли и Джои, Салли, хоть и было довольно поздно, позвала его подняться к ней в номер — выпить.
Салли устроилась на полу — ноги подобрала под широкую зеленую юбку, верхние пуговицы на блузке расстегнула, так что открылась ложбинка между грудей. Норман рассказал, как воевал с отцом в Испании, Салли рассказала о своих родителях. Разговор не клеился. В Нормане напрочь, что было даже несколько досадно, отсутствовала тривиальность, и оттого Салли опасалась выставить себя дурочкой. Она то и дело вставала — закрутить капающий кран, задернуть шторы, вернуть книгу на полку: казалось, ей не сидится на месте.
— Что ж, — сказала она. — Вот так-то.
— Вот так-то. — Норман откашлялся. — Боб говорит, мы можем и завтра взять его машину. Можем поехать в Брайтон.
Салли видела, что Норман гордится своими друзьми. Они, и правда не раздумывая, ссужали друг друга деньгами, машинами и даже — в случае Нормана — квартирой. Разве это не похвально, если люди, которым по роду занятий положено конкурировать, завидовать успехам друг друга, при всем при том, когда им перепадает работа, щедро ею делятся. И вместе с тем Салли поражало, что эти «просвещенные» левые ведут себя точно так же, как презираемые ими члены куда менее интеллектуальных содружеств. Их преданность и щедрость, как и у ротарианцев[56], распространялись исключительно на своих, и оттого они не казались такими уж благородными. Ты не обязан был нацеплять значок с твоим именем, тебя не спрашивали, где твоя «малая родина», но от тебя требовалось вносить «конкретный» вклад, придерживаться «прогрессивных» взглядов и считать своих врагов «реакционерами». Место «Ручья у старой мельницы» занимал «Джо Хилл»[57], и, хотя речь шла о материях, куда более высоких, их отличала та же зашоренность, та же нетерпимость. Салли казалось, что Норман и его друзья были вовсе не нонконформистами, как полагали сами, а конформистами, лишь другого толка.
56
Ротарианцы — члены Ротари-клуба, элитарной общественной организации, объединяющей влиятельных представителей деловых кругов.
57
«Ручей у старой мельницы» — популярная лирическая песня. «Джо Хилл не умрет никогда» — баллада о профсоюзном деятеле, авторе и исполнителе песен, казненном в 1915 г. по недоказанному обвинению в убийстве.