– Сэльма, хватит. Потом. – попросила я, как можно уверенней.
И опять что-то не то. Целительница никак не проявила удивления, лишь неодобрительно поджала губы. Но прекратила массаж, укрыв меня одеялом. А вот принц смотрел на меня уже совсем ошарашенно. Да что же это такое? С этим нужно что-то делать. Я, явно, веду себя не так, как королева. А моя сиделка, скорее всего, просто лично с ней знакома не была, вот и не обращает внимания.
Ловлю взгляд сиделки.
– Оставь нас, пожалуйста.
Сэльма не смеет ослушаться прямого приказа. Хотя король её, скорее всего, выбрал именно потому, что она не будет стелиться перед венценосной стервой. Но всё-таки я для неё королева и девушка, склонив учтиво голову, оставляет меня наедине с принцем.
– О чём вы хотели поговорить, ваше величество? – спрашивает Тайрэн, как только за ней закрывается дверь.
Смышлёный мальчик. Очень. Слишком. Как много ему потребуется времени, чтобы раскрыть мой секрет? С учётом, что я постоянно допускаю ошибки, уверена – немного. А может они тут о попаданцах и не ведают, а меня сочтут сумасшедшей, или одержимой? Я же не знаю, что тут с религией. Нет, признаваться рано. Хоть и мерзко это – ребёнку врать, но мне позарез нужен союзник и источник информации. А он самый доступный объект.
– Сядь ближе, пожалуйста. – прошу я тихо, подзывая его рукой, хлопая по кровати рядом.
Голубые, как у отца, глаза расширяются снова, но Тайрэн послушно поднимается и шагает к кровати. Правда не сразу решается сесть. Боже, что же она творила с ним, что он так осторожен? Убила бы его мамашу! Ах, да, её и так убили. Теперь я за неё. Тошно то как. Хватаю его за руку и тяну к себе, понукая сесть. Мне показалось, что Сэльма не из тех, кто будет подслушивать, но откуда мне знать, что ей король велел. А ему я пока не готова открыться. Как-то не было у меня возможности проникнуться доверием, пока он усердно гнобил королеву в моём лице.
– Тай… – я собираюсь с духом, сглатываю пересохшим воспалённым горлом. – Мне нужна твоя помощь.
– Какая? – тихо спрашивает принц, с каким-то недоверием, не сводя глаз со своей ладони в моей.
– Я хочу тебе признаться. – говорить больно физически, в горле немилосердно царапает, отчего на глаза наворачиваются слёзы. Но ещё больнее говорить морально. – Я ничего не помню.
Это ведь не враньё? Я действительно ничего не помню о жизни королевы, потому что я не она. Убеждаю себя в этом, чтобы унять муки совести. Я скажу ему, обязательно. Но позже, когда пойму, как сделать это менее болезненным. Если это вообще возможно.
– То есть, как? – округляет он глаза. – Чего именно вы не помните?
– Ничего. – морщусь.
– Совсем ничего? – недоверчиво переспрашивает дрогнувшим голосом, хмуря тёмные брови.
Мотаю головой. Ничегошеньки. Просвети меня, милый ребёнок.
– А меня? – одним вопросом, блеском слёз в голубых глазах, он вышибает из меня дух.
Глотаю колючий воздух и выдыхаю короткое.
– Прости.
Он вздрагивает, как от удара, и вскакивает с кровати. Отворачивается от меня, суттуля плечи и глухо спрашивает.
– А отца?
– Нет. Даже имени. – я действительно ни разу не слышала, как зовут моего “супруга”.
– Отца зовут Яргард. Вы не помните? Но почему? Это из-за яда? – он поворачивается и я киваю. – Он знает?
– Нет.
– Надо ему сказать. – тут же выдает сознательный принц.
– Нет. – повторяюсь я.
– Почему?!! От отца нельзя это скрывать. Это важно.
И вот как ему объяснить? Он ведь прав. А я и говорить толком не могу, ещё и выдать себя боюсь. А может, действительно сказать королю? Это ведь не полная правда? И у меня будет возможность оправдать свои ошибки, списывая их на амнезию и действие яда.
– Король ненавидит меня. Почему? – не хочется такой вопрос ребёнку задавать, но эта информация для меня жизненно важна.
– Вы тоже его не любите. – шепчет он.
“И меня” – слышится мне в его голосе. Вот гадиной была эта королева, если такого сына не ценила. И мужа, чего уж там. Несмотря на всё своё рычание, король показался мне просто озлобленным мужиком, которого довели до ручки.
– Почему? Я не помню.
Принц задумался. О-о-очень надолго. Он то хмурился и кусал губы, то посматривал на меня, явно что-то просчитывая. И я, кажется, догадываюсь о чём. Вон как глаза заблестели.
– Если вы действительно ничего не помните, то ведь и причин враждовать с отцом у вас больше нет. – осторожно так замечает, придя к какому-то решению.