- Александра,- я дернулась от столь грозного обращения ко мне. - Я не слышу. Отвечай,- прикрыла глаза и рискнула.
- Тебя хочу... пожалуйста.- Тихо залепетала, так и не открывая глаз.
Мужская ладонь отдернулась от стены и ухватила меня за талию, крепко прижимая к горячему сильному телу. Рвано вздохнула, почувствовав, что меня оторвали от стены, которой, как мне казалось, я будто приросла за время этого абсурдного по своей сути, но такого устрашающего разговора.
- Повернись к стене и положи на нее ладони, - прозвучал откровенный приказ. - Выше,- стоило мне разместить руки на уровне груди. - Вот так, и даже не вздумай опускать, поняла? - длинные пальцы ухватили меня за волосы и потянули вниз, заставляя откинуть голову назад.
Я не задавала вопросов - то ли страшилась вызвать еще одну вспышку гнева, то ли... получала какое-то мазохистское удовольствие от этих приказов, высказанных все еще гневным тоном. Горячее дыхание обжигало кожу шеи, опускалось вниз - не спасала даже все еще одетая футболка - прижигало позвоночник. Крепкие руки выводили вензеля на моих бедрах, при этом губы мужчины целовали плечи, лопатки. Иногда прикусывали, вызывая дрожь в моих, вдруг ставших пластилиновыми, коленках. «Да» - так и хотелось стонать, кричать, вымаливать или приказывать, чтобы он делал со мной то, что сейчас желало мое тело. Но, какая-то часть сознания призывала сейчас молчать, не показывать своих желаний, застыть в этой странной, но такой желаемой обреченности, раствориться в доселе невиданной, но оказавшейся безумно сладкой покорности. От него. От гневных приказов. От жарких действий его рук и губ.
Видимо, часть моего сознания все же отключилась, оставив место агонии оголенных чувств, нервов, не отягощенных никакими моралями и постулатами эмоций. Приняла происходящее как должное, отключив свои страхи, вызванные гневом мужчины. Уплывала в ощущения, теряя связь с внешним миром, задыхалась от собственной страсти, резко охватившей мое тело.
- Дыши,- грозный рык мне в ухо на мгновение выдернул из этого томительного омута. - И не смей опускать руки. - Горячие ладони прижались к моим и подтянули их вверх. - Я покорно склонила голову, соглашаясь больше не нарушать приказов и не вызывать его дальнейшего недовольства.
- Так, моя девочка. - Пальцы, до сих пор кружившие по моему оголенному бедру, прошлись к внутренней стороне, поднимаясь все выше и выше туда, где разгорался огонь, грозящий перерасти в пожар. Мои волосы вновь потянули за спину вниз, и я уже недовольно заскулила, желая ощущать на своей ,такой беспомощно открытой шее губы Сергея. Я задрожала, натянулась как струна, попыталась прижаться к его телу. - Не спеши,- услышала тихий, словно убаюкивающий шепот, когда мои волосы еще сильнее натянули, заставляя все болезненнее откидывать голову назад.
В какой-то момент я полностью отключилась, отдав свое тело во власть этого мужчины. Мрак, полностью утихший от столь рьяного и мощного напора, успокоился, отдав право первенства в этом страстном танце, темной половине того, кто главенствовал сейчас надо мной. Как и почему мы потеряли ту единственную нить, которая могла сейчас расставить все по своим местам в темной стороне наших с Сергеем жизнях? Я растворялась, плавилась, тонула, захлебываясь в собственных стонах, когда пальцы, до сих пор неспешно гладившие мое бедро, все же добрались до самого сокровенного, дотронулись до пульсирующей жаждой точки, чуть прижав ее. Вскрикнула, как только отодвинулись в сторону трусики, и я почувствовала обжигающие прикасания к моей оголенной коже. Громко застонала и дернулась, почувствовав, как рука, еле притрагивающаяся к моему лону, отодвинулась в сторону. Миг, и вот я уже лицом прижалась к сильному мужскому плечу, свободно вдыхая его аромат и своей щекой трусь об его, чуть колючую, но такую желанную.
- Сашка, - с каким-то особым остервенением он обрушился на мои губы, сминая их в безумно яростном поцелуе. Накинулся, словно страждущий, приникший к долгожданной прохладе воды. Протяжно застонала от безумного танца наших языков.
Потянула свои ладони, цепляясь за широкие плечи, впиваясь ногтями в оголенную кожу, будто утопающий хватается за последнюю надежду на спасение. Не заметила, ощутила, как мое тело подняли в воздух, позволив ночной свежести пройтись легким сквозняком по моим разгоряченным бедрам. Усадили на прохладную поверхность столешницы, заставив выгнуть спину под тяжелым напором мужского взгляда.