Толчок. И я падаю, разбиваюсь, словно хрупкая статуэтка, сброшенная на пол непримиримым со спокойствием ураганом.
Толчок. Меня укутывает тьма. Холодная. Вязкая. Липкая. Ужасающая.
Толчок. Я разбиваюсь на осколки, которые поглощает холодный сумрак. Утягивает. Разносит во всей вселенной, не давая соединиться в единое целое.
Толчок. Я взрываюсь в этой промозглой тьме. Я становлюсь частью ее, клетками, рассыпанными в бесконечности. Молекулами, не имеющими собственного мнения, желания, мыслей. Атомами, не видимыми и не принимаемыми другими во внимание. Ядрами, имеющими у себя только... свой собственный плюс или минус... Той ничтожной во Вселенной частицей, которая не имея ничего, обладает своим собственным «Я», из которого потом и плетет нити судьбы. Но пока эти частицы растянуты в сером бесконечном пространстве.
И нет для них света. И нет тьмы. Нет рая и ада. Нет начала и конца. Есть серый промозглый мрак. Бесконечный. Вязкий. Противный. И есть плюс и минус... есть неведомо откуда взявшаяся химическая реакция именно для этих ядер/атомов/молекул/клеток... И именно ей они должны следовать, собирая со всех сторон то, что было, есть будет чьим-то я. Моим я. Я - сотканным из тончайших нитей вселенной с только ей понятной историей.
И вот уже, вновь созданная «я» лечу/плыву/живу в этом сумраке. Словно кукла на конвейере - вроде и должна куда-то попасть, но куда? Даже особо и не волнует. Все равно кто-то сверху примет решение и отправит меня туда, куда укажет перст главного дирижера этого оркестра. И я здесь даже не третья скрипка. Я - никто! Как мне сейчас хорошо и уютно в этом сумраке. Как комфортно не заниматься вопросами: зачем, куда, почему. Как радостно, что не нужно спешить, гнаться, убегать. Вот только от кого или к кому я совершала такие действия? Для чего это нужно было? Что-то я упускаю или... может, вспоминаю.
Почему внутри все время стучит сначала еле-еле, постепенно набирает силу, а затем отчаянно, громко, быстро, то, что когда то было сердцем - словно требует чего-то, или ищет кого-то, зовет? Вот только чего или кого? Я не знаю. Или не помню. Или...
Маленький отсвет чуть впереди и начинаю к нему нестись - быстро, истошно, словно как к островку надежды. Мчусь, будто боюсь потерять свой последний шанс узнать кто, что... Будто там я смогу многое понять, узнать, решить. И откуда у меня такая уверенность, что это именно последний мой шанс? Почему мне известно, что если не воспользуюсь им, то так и останусь влачить свое бесконечное существование в этом холодном необъятном сумраке и не факт, что в собранном состоянии?
- Ааааах, - хватает моего подобия дыхания.
Тихий двор, укрытый вечерним сумраком (откуда мне известно, что сумрак бывает вечерним и что сейчас он именно такой). Тени деревьев, словно плывут в вязком тумане, то исчезая, то полностью обретая четкие очертания. Светлые неровные пересекающиеся полосы, как нелепый рисунок безумного архитектора, стелятся под ногами.
- Сашаааа, - тихий сладкий шепот проходит по всем составляющим моего «тела». Пронизывает чем-то крайне необходимым всю меня. Растворяется, словно оживляет каждую клеточку, дает вздохнуть, услышать, думать. - Сашенька. - Знакомые нотки укутывают своей нежностью, теплом и любовью меня и этот нелепый двор, так похожий на... (вот бы еще понять, на что он похож)..., но находящийся среди бесконечной пустоты. - Девочка моя родная.
И я таю от этих слов, от голоса, от таких родных и любимых интонаций. Внутри колотит сердечко - оно точно знает, кто сейчас нас с ним сюда зовет. Еле слышно стучит, боясь спугнуть, разрушить очарование такого трепетного момента.
- Сашенька, - женский голос дрогнул, словно от всхлипывания. - Какая же ты у меня красавица. - Нежные руки обняли, подарив еле ощутимое, но такое желанное и необходимое сейчас тепло.
- Мама, - выдохнула я, чувствуя как по щекам катятся капли, и картинка перед глазами начинает расплываться. Кажется, это слезы. - Мамочка, - я обнимаю яркую, рыжеволосую женщину. Такой ее я помню из своего детства - мою родную, любимую.
- Сашенька, - мама, не скрываясь плачет, утешающее гладит по голове, по спине, крепко обнимает, затем легонько отпускает. Что-то невнятное бормочет, вновь прижимая меня к себе. Сквозь слезы и ее и мои мне сложно понять, что она пытается мне сказать.
Я откровенно, не сдерживая эмоций, рыдаю в теплых материнских объятиях - как же мне не хватало их всю мою жизнь. Как же мне их не хватает сейчас, и не будет хватать дальше.
- Прости меня, Сашенька, - она вздрогнула, смахнула слезы, и, удерживая меня за плечи, произнесла: - Я пыталась тебя уберечь. Пыталась спрятать, чтобы они не узнали о тебе. Скрывала ото всех, пытаясь сохранить в секрете от них факт твоего рождения. Но, к сожалению, не смогла. Ты прости, что все так получилось, что не смогла уберечь тебя - я иначе не умела, а ни кто толком не объяснил, как можно было тебя спрятать, чтобы эти д... не смогли тебя найти.