Погрызли меня тогда чуть ли не до смерти. Я потом неделю отлёживался в своей пещерке-норе, зализывая раны. Хорошо, что у меня особая кровь, которая позволяет быстро восстанавливать повреждения (и не спрашивайте меня откуда я это знаю, просто знаю и всё), а то бы в тот раз я не выжил. Я сутками лежал, приходя в себя и тогда мне впервые стало интересно ради кого я рисковал своей жизнью, и смогла ли девчонка добраться до дома.
По слабенькому остаточному запаху я нашёл дом Мари и принялся ждать. По правде говоря, я надеялся, что она испугается моего собачьего облика и убежит или попробует прогнать, как и многие до неё. Тогда бы я мог с чистой совестью вернуться в лес и жил бы как раньше. Но девочка не убежала. Наоборот, почему-то заговорила со мной, хоть и думала, что я её не понимаю, и даже вынесла еды и воды (а это было очень кстати, учитывая мою недельную болезнь и то, что в это время я нормально охотиться не мог).
Короче, Мари не убежала и не прогнала. И это навсегда изменило мою жизнь и привязало к ней крепче самого толстого каната. Я очень дорожил её хорошим отношением, нашими посиделками на границе леса и людской деревни, и даже та кличка – Рекс – что она додумалась мне дать, мне сразу понравилась.
В ту осень, когда Мари уехала, я впервые почувствовал своё одиночество и необъяснимую тоску. Мне больше не хотелось бесцельно бегать по лесу и быть самому по себе. А хотелось, чтобы Мари хотя бы изредка появлялась рядом, и я мог бы чувствовать её успокаивающее нежное тепло и видеть улыбку в её добром взгляде, обращённом на меня. Кажется, я слишком привязался к этой девочке и мгновенно к ней привык. Не даром у людей говорится, что к хорошему быстро привыкаешь. Я запомнил, что Мари говорила мне о своём возвращении к началу лета и ждал её приезда с огромным нетерпением. Но её всё не было. И даже когда я как-то вышел из леса проверить не здесь ли она (может по какой-то причине её запах изменился, и я больше её не чую?), старая женщина, которая жила вместе с ней, сказала, что Мари не приезжала. Разочарованный, я ушёл подальше в лес.
Но однажды, хотя я был довольно далеко от человеческого селения, внутри у меня появилось какое-то беспокойство или волнение и нестерпимо захотелось туда. Я был занят охотой и не мог сразу откликнуться на это желание, но как только с делами было покончено, я отправился проверить, что меня туда позвало. Какова же была моя радость, когда я учуял в лесу знакомый запах девочки! Утром я уже сидел на привычном месте и ждал её. Мари вышла и тут же бросилась ко мне. Я ничего подобного не ожидал. Она никогда не подходила так близко, и я принимал это как должное. Поэтому, в первые мгновения, когда она принялась меня обнимать и гладить, я растерялся и замер. Но потом на меня нахлынули неизведанные ранее ощущения и чувства. Они были такие большие и радостные, что мне хотелось бегать, прыгать и лаять на всю округу. Я должен был их выразить хоть как-нибудь, и в итоге всё это вылилось в весёлую возню на траве, которая стала одним из самых приятных моих воспоминаний.
С Мари было хорошо. Я чувствовал себя нужным. И её дружеское отношение заставляло отвечать ей тем же. А потом она предложила поехать с ней в город. Я не был к этому готов. Почему-то мне казалось, что теперь она всегда будет жить в той деревушке рядом со мной и больше никуда не уедет. Но реальность показала, что это были всего лишь мечты. Я никогда не был в городах (ни в больших, ни в маленьких) и даже приблизительно не представлял, что там меня ждёт. Потому мне было сложно решиться на этот шаг, ведь я понятия не имел как там выживать и как себя прокормить. Но стоило Мари заговорить о том, как она скучала по мне всю зиму, я тут же вспомнил собственные тоску и одиночество, представил насколько они усилятся теперь и понял, что уж лучше неизвестный город, чем это.
Теперь же я в городе чувствовал себя как рыба в воде. Я знал здесь все запахи и закоулки, выучил на зубок все правила поведения, как между людьми (чему немало способствовал телевизор, так засосавший меня в первые дни), так и между остальными обитателями, с которыми я познакомился, когда ушёл от Мари. Да, я ушёл. Не смог жить в их тесной каменной коробке. К тому же отношение девочки ко мне поменялось: она стала усталой, раздражительной, постоянно уходила куда-то без меня надолго и возвращалась только через полдня, а когда я звал её гулять – всё время отказывалась и сидела сиднем за книжками. Да, признаюсь, меня это злило и очень обижало. Но я терпел. Терпел сколько мог. А потом понял, что я так больше не могу. Последней каплей стало то, что Мари перестала воспринимать меня как друга, она смотрела на меня, как на какую-то нудную обязанность, постоянно требовала беспрекословного подчинения своим командам, и я больше не видел улыбки в её глазах. Даже намёка на улыбку там не было.