- Маша!! Сколько нам ещё ждать?!! – опять услыхали мы папу Мари.
- Вот блин! – ругнулась подруга вполголоса. – Совсем нет времени. Я же так умру от любопытства за те полгода, что мы не увидимся! Ну чего ты молчишь?! Скажи хоть что-нибудь, а то папка сейчас примчится, запихнёт меня в свою машину и всё – поминай как звали.
Я тут же представил то, что описала Мари и вдруг чётко понял, что не хочу её отпускать. Не до конца осознавая, что делаю, я шагнул вперёд и крепко обнял девушку, спрятав своё лицо у неё в волосах и вдыхая их аромат:
- Нам не обязательно расставаться так надолго, - глухо пробормотал я ей в волосы. – Ты же можешь позвать меня, если понадоблюсь. Где бы я ни был – я тебя услышу. И приду. Только не знаю сколько это может занять времени. Но я приду, если позовёшь. Обещаю.
Девушка ничего не сказала, лишь обняла в ответ и прижалась теснее.
- Всё, хорош тут обниматься, голубки! – услышали мы рассерженный голос Игоря Петровича. – Мария, марш в машину! А ты, - ткнул он жёстким пальцем в моё плечо, - как следует помогай моей матери. Если она хоть раз на тебя пожалуется, парень, тебе крупно не поздоровится. Уяснил?
Я кивнул и выпустил Мари из объятий. С трудом, будто отпускаю что-то своё, очень дорогое и жизненно необходимое, такое как рука или глаз, но только ещё дороже. Мари не смотрела на меня, вместо этого уставившись в землю. Волосы скрыли её лицо, и непонятно было, о чём она думает (а сейчас бы я не отказался услышать её мысли).
Отец схватил её за руку и потащил к машине, а я так и остался стоять. Внезапно, Мари оглянулась на меня. Из глаз у неё текли слёзы.
- Костиан, ты точно придёшь? – крикнула она.
- Да, - успел крикнуть я в ответ, прежде чем подруга и её отец скрылись за поворотом забора.
И я остался один.
Глава шестнадцатая
С тех пор как Мари уехала, время будто бы удлинилось. Хотя осенью дни обычно становятся короче, мне показалось наоборот – что они стали длиннее. И скучнее. И тоскливее.
Погода стояла на удивление хорошая, и я, чтобы не зацикливаться на странном неприятном чувстве в груди, продолжал искать вход в мой мир, когда бабушке Зине не требовалась моя помощь.
Расстояние не помещало мне слышать мысли Мари. Особенно чётко я слышал всё на следующий день после её отъезда. Девушка грустила и всё размышляла о том, что я сказал ей перед тем, как она уехала. Она пыталась понять, как я могу слышать её мысли на расстоянии и не слышать, когда нахожусь вблизи. Ей это казалось совершенно невероятным. Я старался прислушиваться к тому, что она думает, в надежде, что она меня позовёт, но почему-то Мари вообще не думала в этом направлении. Вместо этого, подруга убедила себя, что мне всё показалось, я сам не знаю толком, что говорю, и потому не стоит верить моим словам.
Ух, как же я разозлился на её недоверие! Даже хотел всё бросить и немедленно отправиться в город, чтобы доказать ей как она ошибается! Но бабушка Зина именно в этот момент поймала меня уже в дверях и попросила:
- Костюша, милок, сбегай-ка за водичкой, а? Хочу киселёк сварить малиновый. Вкусненький. Ты любишь кисель?
- Не знаю, никогда не пробовал, - отозвался я.
- Как это? Никогда не пробовал кисель? – недоумённо переспросила старушка. - А-а-а, ну да, ты же в лесу вырос, - припомнила она подробности моей жизни, - тогда тем более стоит сварить. Это такая вкуснятина! Наша Машута обожает малиновый кисель. Эх, жаль, что её сейчас нет с нами. Но хоть ты со мной, дорогой, а то совсем было бы грустно. Так как? За водой сходишь?
- Конечно, схожу, - откликнулся я, осознав, что бабуля тоже скучает по внучке и одну её сейчас лучше не оставлять. А Мари… Мари никуда не денется из своего города. Желание высказать ей всё, что думаю, уже поутихло, и других причин срываться с места у меня не было.
Так прошла целая неделя. Я уже практически привык к постоянному гулу чужих мыслей в своей голове и перестал обращать на них внимание. Но однажды поздним вечером, когда я уже почти уснул, мне вдруг отчётливо услышалось: