Я виновато опустил голову, признавая её правоту. Возразить мне было нечего. Поэтому я молча взял поданный мне мешок, поставил его на лавку, избавился от лишней одежды, собираясь принять второй облик, но потом неожиданно сам для себя остановился.
- Баб Зин, а если вы правы, и это действительно любовь, то что мне делать? – у меня вырвался тяжёлый вздох. - Как избавиться от этого?
- Избавиться? Зачем? – не поняла бабушка Мари, изумлённо уставившись на меня.
Я вздохнул ещё тяжелее, помолчал, а потом медленно проговорил:
- Мари как-то сказала мне, что любовь – это не про нас. Потому что я оборотень, а она – человек, мы слишком разные. И мы можем лишь дружить друг с другом, а если попытаемся пойти дальше, то это лишь испортит нашу дружбу. А она не готова её терять, - постарался я в точности воспроизвести тот давний разговор.
- А ты готов, Костиан? – спросила меня бабушка, серьёзно заглянув в глаза. Она впервые назвала меня полным именем, чем несказанно удивила. Я привык слышать от неё лишь ласковые «внучок», да «Костюша». А старушка между тем продолжала: - Признайся честно, хотя бы самому себе, на что ты готов пойти ради Маши? Чем ты готов пожертвовать ради того, чтобы ей было хорошо?
Мне не надо было думать, чтобы ответить на этот вопрос:
- Всем. – Тихо отозвался я.
Бабушка Зина удовлетворённо кивнула и уточнила:
- Даже своей свободой? Даже жизнью?
- Да.
- Что ж, - заключила она, - значит ты её по-настоящему любишь. А настоящая любовь может преодолеть все преграды. Такой любви не важно бедный ты или богатый, здоровый или больной, красивый или уродливый, оборотень или человек. И никакая дружба здесь не станет помехой, наоборот, любовь, основанная на дружбе и взаимопонимании самая крепкая из всех возможных. Так что не бойся что-то испортить, мой дорогой, поступай так, как велит тебе сердце. И, я уверена, что в конце концов у вас с Машенькой всё сложится хорошо.
Странно, но после её слов во мне будто зажёгся какой-то свет. И на душе стало удивительно спокойно и радостно. Откуда-то появились силы, захотелось бежать к Мари немедленно, а стоять на месте было совершенно невозможно. Я открыто улыбнулся милой бабульке, вкладывая в улыбку всю свою благодарность:
- Спасибо, бабушка Зина, - и ринулся к входной двери, но на полпути вспомнив, что забыл мешок - подбежал к нему. Схватив его, я снова бросился к двери, напрочь позабыв, что сейчас в человеческом обличье, неподходящем для перемещения по такой погоде. И уже у самой двери, коснувшись дверной ручки, я замер в нерешительности, чувствуя, что старушка подоспела меня проводить и стоит за спиной: - Баб Зин, а как вы думаете, Мари меня любит? – мой шёпот в тишине и темноте прозвучал достаточно отчётливо.
- Не могу отвечать за неё, внучок. Вот пойди и сам всё узнай. Удачи тебе, дорогой, - в её голосе я расслышал добрую улыбку и, вдохновлённый поддержкой, вылетел за дверь. На морозной стуже я в доли секунды обернулся псом, привычно протиснул голову в петлю дорожного мешка и помчался туда, где уже давно пребывали все мои мысли и чувства.
Глава семнадцатая (с иллюстрацией)
Я так хотел увидеть Мари, что не помню даже останавливался ли на отдых. А есть мне совсем не хотелось. К моему удивлению, получилось добраться до города всего за сутки! Но моё прибытие как раз совпало с началом занятий в институте, поэтому пришлось найти себе в кустах недалеко от здания подходящее место, залечь там в засаде и ждать. Я сам не заметил, как уснул.
Проснулся я от звуков знакомого голоса и смеха, который тёплой волной пробежался по всему телу от кончика носа до кончика хвоста. От радости мой хвост зажил своей собственной жизнью. С трудом разлепив глаза, я выбрался из укрытия и… Застыл, словно налетев с размаху на непробиваемую стену.
Мари. Моя Мари обнимала какого-то парня и смеялась. Она улыбалась ему, ничего не замечая вокруг и выглядела такой счастливой! А он в ответ будто бы весь светился от радости и поддерживал девушку за талию так осторожно, словно она самая величайшая драгоценность в мире.
От потрясения ноги отказались мне служить, и я плюхнулся в снег неподалёку от кустов, служивших мне укрытием последние несколько часов. Всё повторялось! Мне вспомнился тот злополучный день, когда я вернулся к ней, единственному человеку, который в тот момент был мне дороже всего... (Да и не только в тот момент. Она всегда была мне дороже всего.) И увидел её, выгуливающую несмышлёного щенка. Вспомнил, какую горечь и разочарование я испытал тогда. Но оказалось, то, что я чувствовал тогда, не шло ни в какое сравнение с тем, что мне пришлось почувствовать сейчас. Это было хуже, намного хуже, чем тот несчастный щенок! Мне было больно даже смотреть в их сторону. Мне показалось, что из моего тела разом выбили всю жизнь, и оно мгновенно застыло на морозе, обратившись в кусок льда.