В комнате воцарилось вязкое молчание. Янусу казалось, он сейчас в нем утонет…
— Я потом поняла, что меня не особо пытали. Уже здесь, — вдруг продолжила Вира. — А тогда казалось, все муки ада свалились на мою голову. Но одно я знаю точно: я ей благодарна. Благодарна так, как никому на этом свете.
Дирек не смотрел на девушку. Она на него тоже.
— Я когда здесь появилась, подумала: судьба. Отомщу. А какая из меня мстительница, — она горько усмехнулась, — да и время шло. Как-то прижилась…
— Ты выбрала свою старую комнату.
— Я ее почти не помнила. Мы здесь жили, кода отец только поднимал производство, я маленькая совсем была. А потом если и приезжали, то на два-три дня, не больше, и то часто в городе оставались. Здесь, пожалуй, только кабинет активно и использовался. И клумбы. Клумбы мама обожала…
— Вира…
— Ты опять караулишь?
Дверь открыли сердитым пинком. Алиса негодующе пыхтела, таща в руке огромный канделябр.
— Мне тяжело между прочим тебя искать по всему дому! — ведьму девочка демонстративно не замечала.
— Взяла бы подсвечник, — посоветовал Янус.
— Он легкий! Им если бить, то не наверняка получится!
Офицер осознал, что договорить им не дадут, и встал.
— Все-все, иду охранять твой сон.
Алиса вышла, за ней шагал Дирек.
На пороге комнаты он обернулся и задал давно мучающий его вопрос:
— Вира…твои кошмары…что тебе снится?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Наверно, как я горю.
Следующие два дня Алисия ходила за Янусом хвостом. Вира же наоборот, как только слышала его шаги, делала вид, что спит. Не всегда получалось достоверно, но Дирек понимал, что разговаривать с ним не хотят, и уходил. К тому же наличие Алисы-хвоста не способствовало проведению бесед на интересующую его тему.
Лексий появился на следующий день, отрапортовав, что "задание выполнено". Офицер его похвалил и отправил парня восвояси, наказав пока сюда не приходить. Поэтому, когда в дверь постучали, Дирек послал Алису выведать, кто это. Девочка изловчилась и из окошка увидела бок мэра.
— Хмырь этот приехал, Айзек, — доложила она отцу.
— Один?
— С кучером.
Они разыграли целое представление. Янус, облитый вином, изображал пьяного солдафона-дебошира, Алиса — недовольную отцом дочь. У мэра тоже была роль: он убеждал хозяина дома в своей лояльности, дружбе и готовности помочь. Дирек мысленно смеялся. Впрочем, смех этот был преждевременным — судя по всему, Айзек решил засветиться перед властями, донося на военного. После приезда "особого" человечка, мэр скорее всего понял, что Янус не субъект, а объект наблюдения Тайной полиции, и сделал определенные выводы. Теперь он собирался подняться по чужим головам. Что ж, это усложняет дело. Но не отменяет запланированное.
Когда пузатый Айзек наконец откланялся, Дирек хорошенько вымылся и, увидев, что Алиса заснула, его не дождавшись, отправился в знакомую комнату.
Вера читала. У офицера почему-то при виде девушки складывалось впечатление, что, несмотря на постельный режим, она не набирается сил, а теряет их: такой бледной она выглядела.
— Добрый вечер.
Ведьма обернулась. Глаза ее были чуть затуманены, как будто она не до конца вернулась из мира грез, но вот она моргнула раз, два и нахмурилась.
— Да. Добрый.
И посмотрела выжидательно. Словно не понимала, зачем он пришел.
А он и сам не знал.
Янус прошел в центр комнаты, посмотрел на кресло, на кровать и направился к последней. Вера великодушно подвинулась. Или отодвинулась от него?
— Надо решить, что делать дальше.
Девушка вздрогнула. Но ничего не сказала. Дирек посмотрел на книгу в ее руках, из которой торчал стебель розы.
— Что читаешь?
— Так, ерунда, — она, кажется, смутилась. — Одна глупая история, где все заканчивается хорошо.
— Почему глупая?
— В жизни не так.
— В жизни бывает по-разному. Думаю, и так тоже.
— Тогда где-то далеко.
В голосе звучало сожаление.
— Знаешь…я думаю, можно попробовать сделать "хорошо". Или по крайней мере дать шанс героям. Ты бы…дала им этот шанс?
Она подняла глаза. И почувствовала, как невольно дернулась рука разгладить морщинки между бровями у этого странного мужчины…
— Вера…ты приняла бы эту розу сейчас?
Нет…все изменилось. Да…ей бы хотелось получить от него цветок. И не только цветок.
— А ты бы подарил?
— Да.
Он не замешкался ни на секунду.
Она прищурилась
— Государственной изменнице? ТЫ, военный, более 10 лет жизни посвятивший службе королю?
— Я знаю, что никакая ты не изменница.
— Тогда что это было за представление с пистолетом? — девушка закричала, придвинувшись к Янусу и обвинительно тыкая ему в грудь пальцем.
— Вера, я просто не знал, как ты себя поведешь, когда очнешься.
— А веревка наверно служила увеличению коэффициента доброты и миролюбия по отношению к окружающему миру?
— Я был не уверен, что это будешь еще ты.
— Пристрелил бы и все! Сдалась тебе приблудившаяся девка!
— Вира, — он поймал ее руку, — ты мне сдалась. И не важно, кто ты: ведьма или обычная девушка, Серли или безродная садовница. Ты мне просто понравилась.
— Чем же это?
— А чем я тебе понравился?
Ведьма сначала опешила, а потом покраснела.
— Это с чего ты так решил?
— Ты приняла розу. И сохранила.
— Может, мне цветы редко дарят?
Он улыбнулся.
— Правда? Той самой Вере Серли, за которую сваталась половина холостяков высшего света?
— За приданное сватались, не за меня, — поправила девушка.
— Неважно. Букетов я думаю, дарили тебе много.
— Искренне не дарили.
Он согласно кивнул.
И наклонился ниже, заглядывая ей в глаза.
— Так ты приняла бы сейчас от меня цветок?
Вира смотрела на мужчину и часто-часто дышала.
Конечно же, приняла бы. Вот только говорить об этом не хотелось.
А он почему-то все понял и подался чуть вперед…
Поцелуй у нее вышел скомканным, неумелым. От его ладони, оказавшейся вдруг на талии, шли волны тепла по всему телу. Она целовалась не первый раз, но наверно впервые с таким чувством. Янус провел второй рукой по спине, поглаживая, а его губы опустились на шею… Вира задрожала, но упрямо уперла руки ему в грудь.
— Не надо…
Ее шепот был почти не различим в ночной тишине, но мужчина отстранился.
— Прости, — взгляд у него был шальной, пьяный. — Я, пожалуй, пойду…спать.
Он крепко прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — отозвалась ведьма, провожая его взглядом.
Так и быть, он убедил ее, что "хорошо" бывает не только в сказках.
Все утро Алисия подозрительно косилась на отца, потом не выдержала и буркнула:
— У нее был, да?
Янус, пребывающий в хорошем расположении духа (впервые за последнюю неделю), потрепал дочь по голове.
— Лиса, как ты относишься к тете Вире?
Девочка насупилась.
— "К тете Вире", ишь ты. Какая она мне тетя. И тебе она никто. Лучше б ее вообще тут не было.
— Если б ее тут не было, — заметил Дирек, — то и Лексия, и нас с тобой на этом свете не было бы тоже. Ты же так переживала о ее смерти! Почему сейчас говоришь другое?
— Вот поэтому! Сейчас у нее-то все хорошо. А у нас… Ты мне ее в матери записать хочешь, да? Только мне мать не нужна! Ни своя, ни чужая!
Ребенок стукнул кулаком по столу и выбежал из комнаты.