- А может это мой метод!
- Какой метод! Прийти к известному писателю и в лоб рубануть ему, что он маньяк! Глупость полная.
- Однако вы здесь, - сухо сказала она и пальчиком сбила пепел. – Значит не такая уж глупость.
- Тоже верно, - сказал я и улыбнулся. Мне вообще при взгляде на неё хотелось улыбаться. Приглушённый электрический свет мягко ложился на её каштановые волнистые волосы, отражался в тёплых зрачках. Обрамлял тенями мягкие губы. Слишком милая, но вредная. Беззащитная. Крылья моего носа затрепетали. Она может обманывать других, но только не охотника. Она дичь, даже если сама на этот счёт другого мнения. – Я здесь. Делайте со мной что хотите, я полностью в вашей власти.
Она чуть улыбнулась.
- И что, по-вашему, я должна с вами делать?
- Для начала рассказать, чем вызван этот спектакль в кафе.
- Спектакль! – сказала она, и я понял, что ошибся с интонацией, но отступать было поздно. – Вы считаете, что я запугиваю вас!
- Именно этим вы и занимаетесь, - твёрдо сказал я. – Вы запугиваете меня. Только не пойму зачем. Очевидно, что вы приехали писать репортаж про Осень. И теперь тычете пальцем в небо, раздуваете сенсацию из пустоты. Потому что у вас ничего нет. Совершенно.
Она резко встала и затушила окурок в пепельнице. Указала на дверь.
- Мне кажется, вам следует уйти.
Я поднялся.
- Здесь что-то не так. Стоп, стоп. Вы ведёте себя не как журналистка. Даже у начинающей акулы пера основной инстинкт – войти в клинч с жертвой и выпотрошить её по полной программе, а не выгонять за порог. Неужели здесь что-то личное?
Она прищурила глазки и прикусила губу. Всего на мгновение, но я уже понял, что мне сейчас будут профессионально врать. И угадал. Её слова звучали убедительно, с нужными паузами и верными словами. Лицо больше ничего не выражало. Я спокойно слушал.
- Ладно, - она нехотя вздохнула. – Будем откровенны.
- Будем, - сказал я.
- Я действительно приехала делать репортаж про маньяка. И вы были самой вкусной версией. Писатель, пишущий про маньяков оказывается маньяком, это же сенсация. Вы писатель, должны понять.
- О, я понимаю, - серьёзно кивнул я.
- Признаться, я поступила непрофессионально. Погналась за сенсацией. Прошу прощения.
Она стояла с покаянным видом, и мне хотелось аплодировать, но я сдержался. Я серьёзно кивнул и тоже поднялся.
- Извинения принимаются, я понимаю вас. И у вас есть великолепный шанс искупить свою вину.
Она спокойно сказала.
- Дайте угадаю. Ужин при свечах?
- О нет, так легко вы от меня не отделаетесь. Я хочу участвовать в вашем расследовании.
Впервые мне удалось по-настоящему удивить её. Она непонимающе посмотрела на меня.
- Вы о чём?
Я обаятельно улыбнулся.
- Всё о том же. Думаете, вы единственный человек, который мечтает разгадать тайну Осени? Я источил зубы об этот камень. Но я не детектив, я не умею искать людей, у меня есть только моё воображение. И… кое-какие связи в полиции. Я знаю город, каждый закоулок. И ещё, - я поднял палец, когда она попыталась что-то сказать. – Если я действительно маньяк, лучше держать меня в поле зрения. Мало ли что я могу натворить без надлежавшего присмотра, - я сделал паузу, и когда она попыталась что-то сказать, добавил. – Ну и конечно ужин при свечах, куда ж без этого.
Она невольно улыбнулась. Я доброжелательно улыбался, глядя ей в глаза. Журналистка растерянно развела руки.
- Ну, разве вам можно отказать!
- Отлично, - сказал я. - Раз уж мы коллеги, давайте по-простому на ты.
- Идёт.
Она снова уселась напротив, изучающе смотрела на меня.
- Впрочем, - сказал я, - должен вас сразу огорчить. Нынешнее убийство не имеет к Осени ни малейшего отношения. Явная подстава.
- Вот как! Почему же?
- Кристина, просто я больше в курсе событий. Держу руку на пульсе.
Сейчас мне предстояла самая приятная часть разговора. Засыпать правду толстым слоем лежалых листьев, развести на этом месте костёр и подобно фениксу родиться заново из пламени идей и мыслей, ложных фактов и откровенного вранья.
Девушка встала, потянулась к стаканам и небольшому кипятильнику.
- Ладно, Сергей. Тогда уж, если мы теперь на ты, то и обещанный ужин сразу организуем. Чай с бутербродами будете? Будешь?
Я оживился.
- Самое оно.
Мы прихлёбывали чай с колбасными бутербродами и неторопливо беседовали. Моя куртка висела на спинке стула.
- А теперь вернёмся к нашему маньяку, - сказала журналистка.
- Вернёмся, - охотно кивнул я. – Но позволь начать с начала. Как я уже сказал, лет двадцать назад начали пропадать молодые женщины. Никто особо внимания не обращал, проблем тогда у всех хватало. Тем более, варианты могут быть самые разные. Женщин похищают для продажи в бордели. Бандиты и уголовная шпана насилуют и убивают кого захотят, а вокруг леса, труп спрятать ничего не стоит. Затем, девушки уезжают на заработки или просто убегают из дома. Здесь скучно, ты, наверное, уже сама заметила. Короче, никто их особо не искал, но слухи уже тогда пошли. Мне в то время лет 10-11 было, не помню. Однако лет 7-8 назад женщины пропадать перестали, во всяком случае, их находили. Но лет пять назад прошла первая волна убийств и слухи вспыхнули с новой силой. И в последующие годы убийства продолжались. То ли прежнему маньяку надоело прятать трупы, то ли объявился новый, трудно сказать.
- Сколько жертв? – спросила Кристина.
Я пожал плечами.
- Без понятия, никто их не объединил в одно дело. Обычно это простая бытовуха. Людишки пьют и режут друг друга почём зря.
- Людишки?
Я улыбнулся.
- Мне казалось, именно так должен выражаться циничный автор триллеров. Ну хорошо. Пусть будут свободные граждане великой страны, больные алкоголизмом, на почве оскорблённых чувств и неприязненных отношений, лишают жизни других граждан путём нанесения колото-режущих ран несовместимых с жизнью. Так лучше?
- Не обижайся. Продолжай.
- Да я не обижаюсь, – я отодвинул стакан с остывшими остатками чая. – Чего обижаться. Суть не в этом. Никто в действительности не знает, что происходит. Как ты понимаешь, не может быть двух одинаковых ударов в сердце, даже если бьёт один человек. Так что все разговоры про почерк – полная ерунда. Лично я думаю, это просто шпана бесится. Или бандюки новеньких кровью мажут. Ножом в сердце – почерк уголовников. Для психопатов это слишком просто и скучно, без выдумки. Но как писателю мне больше нравится идея о таинственном маньяке. Так интереснее. Тебе тоже.
Она закурила очередную сигаретку. Я встал и приоткрыл балкон. В лицо дохнуло свежестью. Я вернулся за стол. Её лицо ничего не выражало.
- Ведь нет никакого интереса для маньяка в одном ударе в сердце, - сказал я. – В чём смысл? Понятно когда маньяки насилуют свои жертвы. Понятно когда кромсают ножом или душат. Животные они и есть животные. Либо следы заметают. Но это…
- Я понимаю, - вдруг сказала девушка.
- В смысле?
Я с интересом уставился на неё. Что она может понимать, если даже я сам ничего не понимаю.
- Это как раз несложно, - продолжила она. – Все маньяки убивают ради удовольствия. Но этот намеренно вонзает нож именно в сердце, потому что когда-то какая-то женщина разбила ему сердце. Мы ищем человека, который пострадал на любовном фронте.
По моему телу прокатилась прохладная волна. Вот оно что. Я с новым интересом посмотрел на журналистку.
- Круто, - с искренним уважением, сказал я. – Мне такое даже в голову не приходило. Месть всем женщинам за убитую любовь. Чересчур романтично, но не лишено смысла.
Она довольно улыбнулась. Приятно утереть нос писателю, специалисту по маньякам. Похоже, мои комплименты начали находить извилистые дорожки к её собственному сердцу.
- Тогда объясни, почему Осень не имеет к этому убийству никакого отношения, – спросила она.