Я продолжал улыбаться, и Вася невольно отвёл взгляд, а когда поднял, я уже смотрел на него с подходящим случаю выражением смиренного ожидания. Он явно хотел что-то сказать, но моя улыбка и мой взгляд сбили его, лишили мысли. Он беспокойно вглядывался в моё лицо, пытаясь отыскать след промелькнувшего ощущения, но не мог. Молча протянул листок с напечатанными буквами. Я мельком взглянул на него и протянул обратно.
- Понял, понял. Ты уже третий на сегодня. Спорю, что в полицию прислали такой же и меня сейчас дома ждёт полицейская машина.
Он выглядел удивлённым.
- Что тебе от меня надо? – спросил я.
Он смотрел на меня пристально и открыто.
- Я думал, ты мне скажешь.
Посреди серовато-синего неба выглянуло солнышко из-за невидимого облака. Луч упал на лицо одного из бандюков, толстого низкорослого жлоба. Он поморщился и натянул кепку на лоб.
- Слышь, баклан. Ты щас не только говорить, ты щас петь начнёшь. Фальцетом.
Бандюки заулыбались. Но не все. Наверное, не знают, что такое фальцет.
- Что ты хочешь услышать? – спросил я Васю, не глядя на жлоба. Но тот не выносил пренебрежения.
- Ты, падла, кончай умничать.
- Мир, труд, май! – сказал я. Меня охватила лёгкая прозрачная эйфория, стало всё равно, что будет дальше. Я не хотел ничего продумывать, просчитывать, захотелось закончить всё прямо здесь и сейчас. Почему нет? Последние шесть лет я жил ради одного единственного мгновения. Теперь я обрёл свободу, но не знаю, что с ней делать. Стержень, который держал меня, сломался. Его слишком долго пытали огнём и холодом. Я утонул в свободе. Растворился в холодной слякотной чистоте. Последний месяц меня удерживала исключительно сила инерции. Чистая механика, даже не физика.
На губы снова начала наползать непрошенная ухмылка. Мне даже захотелось, чтобы он сейчас бросился на меня. Почему бы нет. В трости клинок, и я могу порешить их всех прямо здесь, на месте. Внезапность на моей стороне. Ну или они меня, какая разница.
- Чё! – жлоб вскочил со ступенек и бросился на меня. Я сжал рукоятку трости. Вася вытянул руку и перегородил ему дорогу. Остальные шакалы тоже начали подниматься.
- Стоп. Остынь.
- Ты чё, Вася, - сказал жирный, дыша парню в лицо. – Он же издевается над нами, не видишь!
- Вся власть советам, - сказал я.
Толстяк налился красной краской как помидор на грядке.
- Дай мне пять минут…
- Успокойся, я сказал, - вдруг жёстко сказал Прицепов, и я понял, что он вполне может стать Прицепом младшим, если захочет. Гены отца сказываются.
Бандит тяжело дышал и скалился. Вдруг шумно выдохнул и неприятно усмехнулся.
- Чё то я не проссал. Ты чё, баклана этого защищаешь?
- Щас не только проссышь, но и просрёшь, - тихо сказал Вася, глядя жлобу в глаза. – Вопросы?
- Не, я понял, но он реально не прав, - тон, однако стал вполне примирительный.
Вася обернулся ко мне и так же тихо сказал.
- Тебе стоит извиниться перед корешами.
Я развёл руки в примирительном жесте.
- Дико извиняюсь, ничего плохого не имел в виду.
- Вопрос улажен? – Вася снова смотрел на бандита.
Я с интересом наблюдал за происходящим.
- Да, улажен, пока, - жирный отвернулся и снова лениво залёг на ступеньках.
Прицеп обернулся ко мне.
- Тебе есть что сказать?
Я пожал плечами.
- Что тут говорить. Все знают правду. Девчонку Суздалев зарезал, больше некому. То ли она к тебе вернуться хотела, то ли просто от него уйти, короче этот наркоша взбеленился и схватился за нож. Золотые мальчики не привыкли, чтобы им отказывали. Такие слухи ходят среди широкой общественности.
Вася нахмурился и неуверенно покачал головой.
- Чушь. Серьёзные люди…
- Да, да, я знаю. Серьёзные люди уверили, что сынок зама губернатора чист как слеза. А ты спроси себя. Серьёзным людям надо, чтобы вы с мажором начали отношения выяснять? Кто-то хочет разборок? Никому это не надо просто. Они скажут что угодно, лишь бы не было войны. Ты думаешь, кто-то будет начинать разборки из-за какой-то девчонки? Когда это наши крутые пацаны мочили друг друга из-за бабы, а не бабок! Бизнес есть бизнес. Вот и вся правда.
Вася угрюмо смотрел на меня, а я продолжал лупить его словами.
- Ты реально веришь во все эти сказки про таинственного убийцу, который зарезал девушку прямо возле машины, где сидел мажор, а тот ничего не видел, знать не знал! Ты реально веришь в это? Безумие.
Желваки Прицепа напряглись.
- Мне не веришь, так у полицаев знакомых пораспрашивай. Все знают, что убил Суздалев. Больше некому просто. И он бы давно в тюрьме гнил, если бы не был сынком сам знаешь кого. А так без толку, дело всё равно сгинет в архивах. Так что, мой тебе совет. Плюнь и забудь, ничего не изменишь. Такова жизнь.
Вася медленно аккуратно выдохнул ноздрями, так чтобы не расплескаться.
- Чего же он тогда в городе остаётся?
- Ясен пень зачем. Делает вид, что ни при делах. Кто всегда больше всех суетится? Делай выводы. Впрочем, делай, не делай, всё одно бессмысленно всё.
Прицепов задумчиво почесал трёхдневную щетину, отвернулся и, внезапно теряя ко мне интерес, бросил в сторону.
- Свободен.
Я растерянно огляделся.
- Эй, а машина?
Вася уже поднимался по ступенькам.
- Пешком дойдёшь.
За спиной я слышал злорадное тявканье молодых шакалов. Так проходит земная слава.
Глава 9.
Во дворе моего дома стоит полицейская машина, что не стало для меня неожиданностью. Пять минут назад я по мобильнику разговаривал с господином капитаном полиции. Я заплатил водителю и вылез из такси. Этот чёртов день никогда не кончится.
Егор стоял с сигареткой в зубах и ухмылялся самой омерзительной специализированной полицейской ухмылкой типа «попался, фраерок». Я протянул руки.
- Арестуй меня, пожалуйста. Хочу сделать чистосердечное признание. Готовлю убийство неизвестного лица или группы лиц с особым цинизмом и жестокостью. Твой долг как сотрудника правоохранительных органов воспрепятствовать совершению преступления.
Он с преувеличенной аккуратностью пожал одну из рук и рассмеялся.
- Достали анонимщики?
- Не то слово.
Полицейский выкинул окурок.
- Ладно, пойдём, будешь давать взятку должностному лицу при исполнении. У тебя тот коньяк ещё остался?
- Куда он денется. Я же не пью.
- Вот это и подозрительно. Ты же писатель.
Лошакова не перестаёт удивляет моя трезвость. Хотя, за шесть лет можно было привыкнуть.
Полицай развалился на стуле за обеденным столом.
- Ну что, будем подкупать работника полиции или в тюрьму?
- Будем, будем, - успокоил я его.
- Кто это на тебя так взъелся? – поинтересовался он.
- Догадайся с трёх раз, - мрачно сказал я, доставая коньяк из холодильника.
- Не понял.
Я вздохнул и поставил перед ним бокал.
- Товарищ капитан, не извольте тупить. Кто сюда приехал за сенсацией? Кто знает всех фигурантов и адреса? Кто заинтересован в том, чтобы баламутить воду и пить из грязного ручья?
Лошаков культурно отпил коньяка и глубокомысленно спросил.
- Ты думаешь?
- Уверен.
- М-да, дело дрянь.
Однако ни малейших следов расстройства не проступило на лице бравого капитана. Он махом допил спиртное и протянул мне бокал. Я снова наполнил его и отдал обратно.
- Мне даже как-то обидно за коньяк двадцатилетней выдержки. Никакой выдержки не хватает смотреть, как ты глушишь его словно деревенский самогон. Хоть снова начинай пить, чтобы тебе не досталось.
- А это и есть самогон, - равнодушно сказал полицейский. – Только подкрашенный, чтобы цену набить. Умеют французы на говне денежки делать. Ты просто не пил настоящего деревенского самогона. Его даже закусывать не надо. И похмелья почти нет. Не умеет наш народ бизнес крутить. Вот что выпускать надо, а не эту бурду. Ну да не об этом сейчас.