Белые блочные новостройки неотчётливо отсвечивают во тьме. Во дворе горят два фонаря, прятаться там бессмысленно и незачем. Здесь вообще почти цивилизация, даже домофоны есть неизвестно для чего. Нет, я рядом с её гаражом, здесь абсолютная темень. Только на въезде стоит фонарь, но сюда свет уже не достаёт.
Папочка купил ей квартиру в новеньком доме и гараж в придачу. У неё есть машина, хотя сама она водит редко. Обычно управляет её приятель. По субботам они всегда в ночном клубе, приезжают примерно в час-два ночи. Сейчас двенадцать. Я притаился за углом соседнего гаража, привалился спиной к кирпичной стене и приготовился ждать. На мне всё чёрное: брюки, рубашка с длинным рукавом, кроссовки. Наш городок засыпает очень рано, так что владельцы этих машин давно баиньки или смотрят телек.
Меланхолично обдувает прохладный ночной ветерок, я холодный и безучастный как стрела на тетиве. Я специально сидел весь вечер, не включая свет в квартире, чтобы стать частью тьмы, привыкнуть к ней, не только глазами, но всем существом. Теперь мне не нужен фонарь. Тьма окутала меня плащом, укрыла от безжалостного света. Так мягко и спокойно.
- Эй, ну куда мы идём? – пьяненький девчачий голос.
- Всё нормально, щас только на минутку в гараж заскочим, бутылку надо взять, - сказал столь же подпивший, но более целеустремлённый пацаний.
- Там есть текила для тебя, ты же хочешь текилу, - игриво сказал второй подросток.
- Ну, там темно, мальчики, я туда не пойду.
- Да ладно на минутку, только бухло возьмём. Не хочешь текилы, так мы водки тяпнем.
Троица зашла в проход гаражей. Девчонка хихикала, а её тянули вглубь, прямо туда, где спрятался я. Ещё не хватало становиться свидетелем группового изнасилования. Тем более, здесь такой уютный уголок, ткнутся прямо в меня. Может сказать им «Привет, можно поучаствовать!» Но это уже где-то было.
Вы думаете, я испугался ненужных свидетелей? Как бы не так. Шугану, а начнут быковать на пару трупов будет больше. Я не против перевыполнения плана.
Девчонка взвизгнула, похоже, её начали тискать, не доходя до кассы. Парни рассмеялись. Я ничего не имею против, но должно же быть уважение к старшим. Здесь чужое поле для охоты.
- Андрюха, - хрипло зашипел я. Даже лёгкие звуки отчётливо слышны в ночной тишине. - Кто тут ходит, пойди глянь. Совсем отсосы заканали, - повизгивания сучки и шум молодых кобелей резко смолкли. – Я пока тачку вскрою, будут вонять, мочи не глядя.
Я постучал подошвами, словно кто-то идёт. Тут же раздался топот в обратном направлении. К их счастью, они были не в настроении геройствовать. Я даже не улыбнулся. Молча привалился обратно к стене и застыл. Пусть её трахают в другом месте, если встанет после пережитого страха.
Я посмотрел вверх. Небо укрыто тёмно-синим беззвёздным одеялом. Наверное, так выглядит смерть.
Зашуршали шины по бетону. Я бесшумно поднялся. За годы трезвости моя физическая форма улучшилась многократно. Мимо прочертили путь фары. Высветили кирпичные стены гаражей, цепь железных ворот. Остановились рядом. Я сунул руку под свободного кроя рубашку и вытащил финку из ножен. Хлопнули дверцы. Мне не нужно смотреть, чтобы знать происходящее. Наблюдал несколько раз. Она ждёт его рядом с гаражом, он заводит машину внутрь, потом вместе идут домой, в постельку.
Зашуршали шаги, хорошо смазанные ворота мягко загремели. Мотор машины еле слышно гудел. Хлопнула дверь, зацокали каблучки. Шум мотора усилился, шины намотали последние метры. Пора.
Я выскользнул из-за угла. Она стояла спиной ко мне, частью в свете фар. Сложив руки на груди, наблюдала за своим хахалем. Постукивала туфелькой, на локте болталась сумочка. Ненавистно счастливой нотой запело сердце.
Я зажал левой ладонью её рот и выдернул из света. Первый и последний раз в жизни мы стояли обнявшись. Наши сердца были рядом и стучали как сумасшедшие. Моя рука описала полукруг, и клинок вонзился в её сердце. Мастер не обманул. Чистая работа. В её груди оборвался последний звук. На мгновение мир остановился между последним ударом и вечностью. Потом снова пошёл, но уже по-другому, как-то потерянно. Шаркающей неуверенно походкой забулдыги, который растерянно хлопает по карманам, пытаясь понять, где забыл бумажник.
Её тело, наполненное жадной, нетерпеливой жизнью, вздрогнуло и начало обмякать. Я на секунду зарылся лицом в её волосы и вдохнул нежный, тёрпкий аромат духов и шампуня. Я нежно опустил любимую на землю. Она обняла бетонную дорожку, удобно устраиваясь для последнего сна.
Болезненно заныло в груди. Обычно, после убийства я ощущаю себя так, будто через мою кровеносную систему течёт горячее крепкое вино с добавлением острых приправ. А сейчас только опустошённость и трудно сжимается сердце, проталкивая загустевшую кровь по венам. Умер единственный человек, который обладал властью над моей душой. Теперь я свободен. Но моя душа расползлась как мокрая газета.
Машина заглохла и фары выключились. Хлопнула дверца. Я прошёл мимо, не обращая на парня никакого внимания. Кроссовки пружинили по бетону почти бесшумно.
- Тася, зажги фонарик.
Я не удержался от улыбки.
- Тася, ты где, что за шутки, - через несколько мгновений. – О боже! Что с тобой. Тася, Тася!
Щёлкнула зажигалка.
- Что это! Нет, нет! – крики били в спину, но я не прибавил шага. – Тася! Что же это!
Я неторопливо шёл к выходу во двор. Впереди маячил круг света от фонаря. Он распылял тьму на мелкие кусочки, но дальше всё равно царила тьма. Она всегда в итоге побеждает. Я почти подошёл к нему, когда сзади раздался крик.
- Кто ты?
Я обернулся в темноту. Его зажигалка погасла. Я стою вне света, для него – просто тёмный силуэт. Пусть полюбуется. Я коротко усмехнулся.
- Кто ты!
Интересно, какого ответа он ждёт? Я такой-то, проживаю по этому адресу, приятно познакомиться, заходи в гости на досуге. Или «Я страшный монстр из ада. Я вернусь за тобой». Всё-таки поколение, воспитанное на голливудских фильмах уже ничто не исправит. Мозги работают по-другому. Спрашивается, что кричать! Возьми и подойди. Узнаешь кто я. Вместо этого сидит, вопит. Скажи спасибо, что жив остался, щенок.
Я молча отвернулся и свернул за угол. Прикрыл рукой лицо и быстро прошёл круг света, снова свернул. Здесь темнота, мои угодья. Пора домой, праздновать победу чаем и пончиками.
Ночь – тихое место для смерти. Только ветер порывается что-то сказать, шелестит листвой деревьев, словно короткие дожди проливаются на землю. Но некому слушать его кроме меня.
Дорога во тьме – единственный путь для того, кто живёт за надеждой.
Быстро накручиваю километры. Я редко пользуюсь автомобилем. Даёт себя знать мечтательная натура, я постоянно забываю правила дорожного движения прямо во время движения. Городок у нас маленький, многие узнают мою машину и заранее шарахаются.
Воздух не бодрит как обычно. В груди жжёт её прикосновение. Словно я теперь живу по ритму ударов её сердца. Только голова восхитительна пуста. Меня окутала густая смесь прозрачной свободы, мутной грусти, человеческого разочарования и тоски, лёгкости от ушедшего в прошлое бремени. Скольжу во мгле как призрак, избавившийся от цепей, но готовый развоплотиться без них, будто ржавые железяки приковывали к существованию. Как жить тому, кто освободился от привязанности к тёплому дыханию жизни! Это предстоит узнавать всю оставшуюся жизнь, какой бы она ни была.
Остаётся всего пара дворов до дома. Скоро сброшу одежду, чтобы запаковать её в полиэтиленовый пакет и выбросить завтра подальше от дома. Приму ванну, выпью горячего чая и лягу спать, чтобы завтра проснуться новым человеком, не обременённым долгами.
Иду напрямик мимо мусорных баков с одной стороны и тёмных силуэтов гаражей с другой. Ненадолго захожу в свой гараж. Прячу кинжал в подполе, пусть остынет.