— Проверять они скорее всего будут через наш единый реестр. — Хозяин кабинета включился в обсуждение и тоже напряг мозги. — Чтобы не закрывать вас реально, можно подсуетиться и по запросу джентльменов из НАЙТЁ создать неоличимую от правды легенд…
— Нет, — перебил оябун. — Ещё раз извините. Слишком много суеты, лишние движения, следы где не надо, я об электронном документообороте. Ещё раз: я не хочу рисковать чужой судьбой, а наши доблестные вояки буквально вчера продемонстрировали нам с вами, почему не стоит рассчитывать на авось, — борёкудан развеселился.
Министр скупо улыбнулся в ответ:
— Да уж, сложно не согласиться. Тогда к нюансам. Мы оба понимаем, что наше разбирательство — и, соответственно, ваше заключение — долго не продлятся, даже недели не пройдёт, но всё равно. Может случиться, что ради одного телефонного звонка…
— Вы не в контексте, извините. Человек, с которым я буду связываться, находится в Китае. — Прозвучавшая деталь многое объяснила. — Он занимает достаточно серьёзное место. Люди его уровня не просто под колпаком всю жизнь, а живут под тройным присмотром двадцать четыре на семь. Вам назвать, каких китайских организаций?
— Не надо. Пусть у НАЙТЁ голова болит, — отмахнулся министр.
Теперь картина прояснилась. Эдогава-кай, стремительно ворвавшись в подковёрную и негласную часть японской политики, огляделись и на удивление не стали качать права. Вместо этого, получив крайне деликатный запрос от родной госструктуры, вчерашние гангстеры…
Дальше можно не додумывать. У неплохого когда-то опера (впоследствии — следователя, а сегодня — министра) и с интуицией, и с ощущением правоты всё было в порядке.
Хозяин кабинета поднял ладонь, призывая собеседника помолчать, и тоже задумался. Если бы на месте конкретного борёкудан сидел другой, Мацуи б даже в диалог вступать не стал. Да другой бы и не попал в этот кабинет.
Но в Миёси Мая было то, что в других людях, включая абсолютно добропорядочных граждан, часто отсутствовало: он реально мыслил не только категориями личного благополучия.
— Эти двое, которые просили Моэко-тян им помочь, несколько раз сказали «Япония». — Отстранённо заметил вслух оябун, игнорируя просьбу о тишине. — Моя дочь далеко не так глупа и неопытна, как может показаться. Она и образована хорошо, и в людях разбирается не хуже меня.
Министр неодобрительно вздохнул, но удержался от комментариев.
— Она утверждает, что именно этим двум можно верить. Их «Япония», похоже, не сильно отличается от того, что себе представляем мы. И вы, — припечатал якудза. — А в тюрьму на рабочей группе ваши аналитики сегодня и сами предлагали всех нас запечатать на время — когда поднялся вопрос о…
— Помню. Хорошо, предложение принято. — Министр умел принимать на себя ответственность. — Но тюрьмы находятся в ведении…
— Да. — Теперь перебил борёкудан. — Не беспокойтесь, уж на это моих возможностей и без вас хватит.
На что именно, вслух не прозвучало, но двое поживших мужчин друг друга отлично поняли.
— Извините, что воспользовался личным знакомством, чтоб решить вопрос поскорее, — ненатурально смутился Миёси. — Благодарю за помощь.
— Наше служебное разбирательство по факту служебных злоупотреблений и превышения должностных полномочий будет завершено максимум в течение пяти рабочих дней. — Мацуи счёл долгом проинформировать самого странного за всю биографию союзника. — Разумеется, по окончании все НАШИ обвинения в ваш адрес будут сняты как необоснованные, но я не контролирую позицию Прокуратуры. Миёси-сан, давайте откровенно?
— Давайте.
— Ваше желание добровольно отправиться за решётку для меня сейчас не просто волшебный амулет-выручалочка, а дар богов. Да, на личном уровне я вам гарантирую всё то, что сейчас прозвучало. — Хозяин кабинета сделал паузу, чтобы до гостя лучше дошёл смысл сказанного. — Приоткрою тайну: да, и у нас есть возможности в той или иной степени влиять на офис Прокурора.
— Совместные мероприятия, общие задачи, тоже учились на юридическом, — кивнул борёкудан. — Некоторые являются выпускниками одного университета. Но вы не можете пообещать, что в наш с вами криминальный кейс доблестная Прокуратура не прицепит по своему хотению чего-нибудь такого, что слегка осложнит мою пятидневку, а-га-га! — В этом месте достаточно немелкий в габаритах бывший спортсмен жизнерадостного заржал, словно взбесившийся конь.