Министр вздохнул, уселся поглубже на кровать и облокотился спиной о стенку камеры.
Армейский удивился:
— В каком это месте? Что я опять упустил?
— Факт процессуальной защиты Неприкасаемого моей дочерью, Миёси Моэко, достаточно прозрачно намекает на позицию Эдогава-кай.
— Какую позицию? Кто такой неприкасаемый?
— Ту позицию, которую мы займём столько раз, сколько понадобится, чтобы напомнить вам: закон один для всех. Неприкасаемый — Решетников Такидзиро.
— Хафу вроде как меченый, — перевёл бывший первый полицейский смежнику понятным языком, поскольку последний на чужом поле не ориентировался в принципе. — Организацией уважаемого Миёси-сан. Взяв его под юридическую защиту, они вроде как демонстрируют…
— Понял, — вояка с досадой поморщился.
— Самое смешное, что это никакая не демонстрация, — неожиданно для самого себя вздохнул Мая.
— Ещё скажите, экспромт, — хохотнул вояка.
— Вы — никто, чтобы я вам что-то объяснял или доказывал, — вежливо парировал борёкудан. — Но из уважения к Мацуи-сан поясню. У Решетникова Такидзиро свои отношения с Миёси Моэко, моей родной дочерью. Они далеки от близких, насколько я знаю — в том смысле, о котором мы все подумали — но тесными и дружескими являются однозначно. Моэко-тян — тоже часть Эдогава-кай. Ну что делать, так исторически сложилось… — якудза сменил тон на неформальный и по домашнему развёл руками. — Он ей похудеть помог, у неё это долго не получалось, а мечтала больше половины жизни.
— Продолжайте, понятно.
— Хочу я или нет, но любая агрессия в адрес Решетникова равна агрессии в адрес Эдогава-кай.
Теперь с кровати поднялся военный, чтобы нервно заходить по камере:
— В наши ряды ваш неприкасаемый попал значительно раньше, чем в ваше поле зрения.
— Вы же его уволили? Контракт закрыт? — Мая мысленно похвалил себя за то, что всегда учитывал мелочи и выяснил биографию полукровки. — Мы ушли в сторону, — оябун решительно хлопнул себя по коленям. — Мацуи-сан, если подопечному моей дочери ничего не угрожает физически… — он поднял вопросительный взгляд.
— Не угрожает.
— … на все прочие моменты я готов посмотреть сквозь пальцы, — неожиданно выдал старший Миёси. — В последний раз. С последним предупреждением. В серьёзности которого, надеюсь, вы не сомневаетесь.
— В следующий раз я к вам не приду и буду жёстко действовать по закону, — припечатал министр, не глядя на коллегу, но имея в виду явно его. — Люди, нарушившие закон на улицах Токио, будут строго наказаны в рамках юстиции без оглядки на их ведомственную принадлежность.
— Следующего раза не будет, — чуть напряжённо кивнул армейский. — Мы неправы, больше не повторится. Сейчас бы этот момент как-то устаканить.
Под какой-то проект в их структуру влиты огромные и государственные, и частные инвестиции, понял Мая. Их лодка переполнена грузом и тип просит любым способом уменьшить качку снаружи. Потом, когда проект к чему-то придёт, и правила в их конторе изменятся.
— Если вы пришли ко мне за компромиссом и советом, вы его получили, — твёрдо зафиксировал оябун. — Но проблема никуда не делась, военный-сан. Вы очень плохо ориентируетесь в реалиях моей Семьи.
—???
Министр тяжело вздохнул.
— Адвокат Миёси Моэко — процессуально независимое лицо, раз. Снаружи не очевидно, но в семье тоже так, и это два: я категорически не вмешиваюсь в дела дочери — если они не вредят прямо Эдогава-кай.
Армейский растерянно повернулся к министру.
— Я сейчас скажу вещь, которую никогда никому не говорил. — Якудза опустил взгляд. — Моя дочь всё для себя решает самостоятельно и самостоятельно отвечает за свои решения лет примерно с четырнадцати. Особенности нашего фамильного воспитания. Вы же военный, должны знать мою фамилию.
— Знаю, но ведь сколько лет прошло?
— Пока и в третьем поколении без изменений, — пожал плечами оябун. — Я надеюсь, так останется и впредь. Мы очень консервативные люди.
— Дела-а, — присвистнул министр, тоскливо косясь в сторону окна.
— Я не хочу, а самое главное — не могу влиять на неё в вопросах её отношений с Решетниковым. Как бы сам лично к нему ни относился, это к слову.
— Получается, договариваться нужно не с вами? — военный наконец сообразил.
— Именно. Вы пришли апеллировать не к тому человеку: конкретно в этом вопросе я ничего не решаю, как бы оно ни смотрелось со стороны. Ради вас я не буду ломать сложившиеся отношения в моей семье, прошу извинить. Как и систему воспитания и подготовки дочери.