— Едем в Альнарий* к Савыусу, — распорядился хозяин.
Наёмники переглянулись, но последовали молча.
____________
Жизнь в поселении Родные истоки, ага, вот так незамысловато, протекала неспешно. Каждое утро Мортия учила меня сбору трав, приготовлению лекарственных настоек, азам управления собственной энергией.
Сафирена помогала в освоении письменной речи, почему-то в комплекте с автоматическим освоением устной понимание местных закорючек предусмотрено не было.
Частенько рядом ошивался Каил, сводя каждую встречу к недвусмысленным намёкам.
— Он тебе не нравится? — как-то спросила названная сестрёнка. — С ним многие соглашаются остаться на ночь.
— Вот и флаг ему в руки, — буркнула я. — Знаешь, после моих двух бывших на новые подвиги не тянет. Оба поиспользовали и отбросили, как мусор в угол. Муж хотя бы женился, — вздохнула от непрошенных воспоминаний.
— Ну это ты зря, конечно. Но дело твоё. Просто имей ввиду, Каил безопасный, ты ему нравишься и, если захочешь, кроме тебя он больше ни на кого не посмотрит, а дети у вас будут мммм красивые!
— Вот уж дети-то у меня вряд ли теперь будут, — горько усмехнулась, понимая всю тщетность надежд.
— Ошибаешься. В этом точно ошибаешься.
Возражать ей не стала. А смысл?
В свободное время начала делать то, что любила с детства и умела лучше всего — шить. Мои изделия вскоре стали достаточно популярными среди местных, а через четыре месяца, Сафи предложила отвезти часть из них на ежегодную ярмарку в соседнем городе.
Весь вечер моя душа пела в предвкушении увидеть новый мир. Кровь бурлила, не давая покоя, заставляя всё время что-то делать, чтобы потратить переполнявшую меня энергию. К ночи я с удивлением почувствовала, что начинаю буквально захлёбываться от желания оказаться в мужских объятиях.
«Давно такого со мной не было», — там, на Земле, последние лет пять мужчины вообще стали для меня манекенами для одежды, а ласки мужа и до этого еле терпимые опостылели окончательно. И тут вдруг такой разрыв персонального шаблона. Я прямо-таки чувствовала, как по коже течёт лава, требующая ласки, а внутри всё сжимается искрящейся пружиной.
— Ох, — не смогла сдержать стона, коснувшись сладко ноющей груди. — Так вот о чём предупреждала Сафирена.
Шагнув к окну, распахнула створки, с наслаждением подставляясь прохладному ветру. Закрыв глаза представила себе нежные касания мужчины. Не какого-то конкретного, абсолютно абстрактного, даже вид его не рисовала в воображении, лишь ощущения ласк. На смену пальцам пришли лёгкие поцелуи, покрывающие мою шею, спускающиеся ниже к выглядывающей из выреза ложбинке между холмиков троечек. Моя фантазия была яркой, явственной, почти реальной. В какой-то момент перестало хватать воздуха, как от настоящего поцелуя, я судорожно вздохнула и открыла глаза. Напротив меня, в шаге от окна, засунув руки в карманы стоял Каил.
— Ты? Что ты тут делаешь? — растерялась я от неловкости.
— Если позволишь войти, то я и в реальности сделаю тоже самое и намного лучше и больше, — его глаза влажно поблёскивали, над верхней губой выступила испарина.
— Это ты внушил мне? — осознавать данный факт было крайне неприятно.
— Хотел показать от чего ты отказываешься, — ухмыльнулся парень.
— Ну знаешь ли, — с досадой хлопнула створками и задёрнула шторы.
Всё возбуждение схлынуло, оставляя глухое чувство неудовлетворённости и разочарования.
«Вот же настырный какой!»
Глава 3
Теперь даже в ванную как-то неловко отправляться стало: «Нисколько не удивлюсь, если этот… Даже слова подобрать не получается! Если он через мои же мысли в моих ласках самой себя участвовал. Блин же! Этот… Хм. Можно, конечно, прохиндеем назвать, но почему-то улыбка сама собой по губам расползается. Надо же! А мне нравится».
Хотя что скрывать от себя, это даже как-то польстило и добавило пикантности.
«А, ну его! Сам виноват! Пусть подсматривает! И вообще, его не звали — сам пришёл!»
Открыла кран, добавляя ароматный настой, запахом напоминавший корицу с цитрусом. С наслаждением потянула воздух затрепетавшими от удовольствия ноздрями.
«В конце концов, мне нужно снять напряжение, а мужчин к себе подпускать я не хочу! Мне и Олега с Самиром за глаза хватило с их ревностью и унизительными замечаниями в постели. А сбросить энергию необходимо. Аж тянет внизу и ноги сводит! Сафи говорила, что нечаянно взорвать чего-нибудь могу или кому-нибудь повредить. Так что засчитываем за необходимость и стыд выбрасываем на помойку! Моё тело — моё дело!»
Возбуждение, утихшее было несколько минут назад от неловкости, стремительно возвращалось отогнанной от берега волной, набрав дополнительную мощь, грозя захлестнуть с головой. Внизу живота закручивалась огненная спираль, по телу проносились заряды желания, делая кожу слишком чувствительно ноющей от неутолённой страсти, губы назойливо щекотало от невозможности прикоснуться к мужчине. А, ведь, хотелось немилосердно. Свербело и зудело настойчивой необходимостью почувствовать под ладонями литые мышцы, спрятанные под атласом кожи, почувствовать на губах солоноватый мужской вкус, пощекотать языком чувствительную плоть, вырывая хриплые гортанные стоны.
«Уууу! Не могу больше! Это уже выше моего терпения».
Стянув с себя одежду, забралась в тёплую воду, тут же принявшуюся нежно ласкать разгорячённую кожу. Откинувшись на спину, прикрыла глаза, стараясь выровнять дыхание. Перед мысленным взором вновь предстал мой неизвестный невидимый любовник. Моя ладонь скользила, как ласкали бы его пальцы, касалась, как если бы это был он. Заставив себя абстрагироваться от себя же самой, всё внимание сосредоточила на нервных рецепторах набухших от неутолённого желания складочек, погружаясь в чувственное марево. «Как же не хватает поцелуев! И эта пустота, которую ничем не заполнить!» Мой мысленный стон полный отчаянной тоски сливался с явственным стоном удовольствия. Пусть не такого яркого, каким должно быть, но всё же. На краткий миг мне удалось обмануть саму себя.
Почувствовав, что смогла расслабиться, вытерлась насухо, накинула на голое тело сорочку и отправилась спать. Хотя получилось не сразу из-за охватившего всё тело томления и по-прежнему голодной пульсации в развилке ног. Обхватив коленями свёрнутое одеяло, отчаянно сжала бёдра, стискивая руками подушку, вжимаясь в неё лицом, глухо застонала от обида, досады, отчаяния. Возможность спать по диагонали здорово, безусловно, но не то, не то…
Из сна выдернул настойчивый стук в окно:
— Просыпайся, лентяйка, — задорный голосок Сафиренки мог бы и мёртвого заставить выползти из-под одеяла.
Впустив подругу в дом, сама прошлёпала в ванную, приводить себя в порядок.
— Не хило тебя давит, — присвистнула рыжуля.
— Так заметно? — стало неловко.
— Ну, скажем, чувствуется прилично. Долго ещё себя мурыжить собираешься? — названная сестрёнка шмякнулась на кресло и вгрызлась белоснежными зубками в подобие зелёного яблока.
Я молча пожала плечами.
— Ты пойми, — не унималась моя добровольная наставница. — Тебе сейчас или смертельно больной поможет, или хороший секс. Сама ж понимаешь: второе предпочтительнее и приятнее. Воздержание, конечно, круто, но пользы не приносит. Сама же скоро захлебнёшься от переизбытка энергии и начнёшь неконтролируемо сбрасывать на всех подряд дело не в дело. Или кинешься на первого встречного и изнасилуешь беднягу, — заливисто захохотала она. — На, держи. В городе не снимай наш знак, — протянула подвеску на шнурке.
Я сразу же повесила на шею крупное изображение белоснежного цветка Ирданирия.
— Идём? — подхватила свою сумку.