Тут же черная волна гнева отпустила меня. Я пошатнулся и уселся на приступку, ведущую к кафедре. Мне было дурно, голова шла кругом. Естественные последствия подобных вспышек — это с одной стороны, а с другой… Я понимал, что только что словно бы собственноручно расписался под этими гадкими измышлениями.
Домой я добрался в еще более расстроенных чувствах, совершенно потерянный. Я отменил все лекции на сегодня, сказавшись в деканате больным — там отнеслись с пониманием — и еле удержался, чтобы не добираться какими-нибудь закоулками по окраинам.
Интуиция не подвела: подходя к дому, я обнаружил небольшую толпу (впрочем, люди уже расходились), приставов из магистрата и пятна крови на тротуаре. Общее внимание было направлено на дом Карла.
К сожалению, нервы мои находились в таком состоянии, что я не нашел в себе сил встретиться с трудностями лицом к лицу. Сотворив простенькую иллюзию — и удивившись, как это не пришло мне в голову раньше — я пробрался в собственный дом, будто вор в ночи.
— Дорогая, это я, не пугайтесь! — сказал я Терезе, вышедшей навстречу с большими садовыми ножницами.
— Я почти догадалась, — спокойно сказала моя жена. — Не каждый день к нам в дверь заходит розовый куст.
— Ох, простите, немного напутал, — я торопливо снял иллюзию и пожаловался. — Я несколько не в себе… что за день был сегодня!
— Полагаю, тяжелый, раз вы вернулись так рано, — кивнула Тереза. — Хотя бы из Академии вас не увольняют?
— Нет… А вы полагаете, до этого может дойти?! — я схватился за сердце и присел на пуфик в прихожей.
Тереза сунула ножницы в подставку для зонтов и, подхватив меня под локоть, повела в гостиную. По дороге она послала нашу горничную на кухню за вином, и вскоре я уже сидел на мягких подушках, наслаждаясь моим любимым итальянским.
— Пока вы в таком состоянии, вам нельзя в магистрат, — критически обозревая меня, произнесла супруга.
— В магистрат? — слабо переспросил я. — Это по поводу того, что случилось сегодня в доме Карла? Кстати, что там произошло?
— Разумеется, — кивнула Тереза. — К Хугге явились долговые приставы, а она отреагировала… в привычной ей манере.
— Кто-нибудь убит?
— О, она отрубила одному голову, но поскольку он иногородний, это ничего страшного, — успокоила меня Тереза. — Если вы не против, я с вашей доверенностью улажу это дело.
— Да, конечно, — я кивнул. — Моя дорогая, я, как всегда, полагаюсь на ваше здравомыслие… Кстати, напомните мне пожалуйста, какую сумму составляют долги Карла?
Тереза вела финансовую документацию для обоих наших семейств, и я не мог бы найти более надежного эконома.
— В данном случае это неважно, — пожала плечами Тереза, надевая шляпку и завязывая ленты. — Согласно эдикту курфюрста от 15 мая 1567 года кредиторы не имеют право забирать в счет долга единственное жилье и фамильное достояние при наличие несовершеннолетних сыновей, или, в случае отсутствия таковых, в части большей, чем необходимо для выделения «разумного приданого» незамужним дочерям, не достигших двадцати лет… А в данном случае мы имеем даже двух несовершеннолетних сыновей. Все, что они могут заставить нас сделать — это продать коллекцию старинного оружия, которое Карл собрал по мирам Древа, и некоторое количество драгоценной утвари… Но я думаю, ты всегда можешь навести достаточно качественную иллюзию, чтобы приставы ничего этого не заметили, ведь верно?..
— Да, но эти долговики… — начал я. — Они бы не явились туда, если бы все было так просто…
— Они просто рассчитывали, что смогут выжать что-то с несчастной вдовы, неосведомленной о наших законах! Вы же знаете эту породу. Получили по заслугам, — твердо сказала Тереза и поцеловала меня в щеку. — Все образуется, дорогой. Надо, чтобы кто-то достаточно высокопоставленный призвал магистрат к порядку. И тут ваше имя послужит прекрасно, — с этими словами Тереза забрала из секретера уже порядком потрепанную доверенность по ведению дел на ее имя, оформленную мною где-то через полгода после свадьбы, и скрылась прочь. В прихожей она велела служанкам сделать мне грелку, легкий обед и выполнять каждый мой каприз. «А не так как ты, Ханна, взяла моду последнее время».
Я услышал, как дверь хлопнула за Терезой, и умиленно вздохнул. Хорошая жена — истинное счастье и благословение.
Но все-таки в отличие от Хугги Тереза даже и не подумала, что я еще могу вернуть Карла…
Для меня началась череда крайне тяжелых дней. Взяв себя в руки, я все-таки присутствовал на занятиях в Академии, хотя нельзя поручиться, что мое преподавание в тот период было особенно блестящим. Научную кафедральную работу я и вовсе забросил. Постоянно я слышал за спиною шепотки, и, напрягая все свои способности по чтению мыслей — увы, врожденного таланта к этому искусству у меня не было, а без врожденного таланта грош цена любым тренировкам — я мог разобрать фразы вроде: «И — вы слышали? Он еще посмел носить траур…» «Они всегда были соперниками, с самого первого дня… Конечно, он ему и в подметки не годился…» «…А я всегда различал в нем что-то… демоническое!» «Какое коварство! Еще друга из себя изображал!»
Сложно сказать, что меня ранило больше — сами эти обвинения, или то, что меня называли не годящимся Карлу в подметки — это меня-то, который столькому его научил! Да, я не обладал его способностями, но при всем при этом мы частенько работали вместе. Все было мучительно. Я плохо спал, побледнел, дергался от каждого стука в дверь — еще и потому, что зачастили странные визитеры.
Чаще всего они являлись под покровом ночи, имели склонность к плохой погоде — а выбрать дождливый вечер было совсем несложно, ибо началась осень и зарядили дожди — и игнорировали решетку для обуви вкупе с половиками.
Все такие гости вели себя либо очень скованно, либо, напротив, чересчур уверенно. Все требовали меня «по личному делу». И все в конечном счете предлагали устранить какого-либо мага-конкурента, суля в обмен льготы, милости или просто деньги.
— Откуда все это взялось, ума не приложу?! — возопил я как-то раз, выставив особенно наглого субъекта ударами трости. — Ну ладно, они считают меня злым гением, но почему они решили, будто я принимаю заказы?!
— А почему бы вам и не принять один-два? — рассудительно произнесла Тереза. — Это было бы очень кстати. Если родится мальчик, образование будет обходиться дорого.
Я машинально погладил живот супруги и сказал:
— Дорогая, но не думаете же вы, что я и впрямь убил Карла?
— Конечно, нет! — сказала Тереза. — Но умному человеку сами боги велели извлекать средства из заблуждений дураков… В конце концов, если вы не желаете отвлекаться от преподавания, почему бы не взяться за дело нам с Хуггой? Уверена, я бы сумела распланировать все так, что никто даже не заподозрит ни нас, ни вас. Это ведь совсем не сложно.
Я сглотнул. Тереза почти никогда не шутила. Одно утешение: женщинам в ее положении часто в головы приходят достаточно странные мысли.
— Давайте обсудим это после родов, хорошо, дорогая? — слабо спросил я.
— Как скажете, дорогой, — Тереза послушно склонилась над вязанием.
Я же отправился к Карлу в подвал, где вот уже много дней рассчитывал повторение его эксперимента. Там же в серебряном сосуде на одной из полок отстаивалась вода с добавлением моей крови. На этой воде я собирался сегодня замесить глину и изготовить две человеческие фигурки.