Не наблюдалось заметного недовольства и среди артистов. За пять лет работы в Европе из «Ай-Эм-Джи» ушли только два дирижера — Шайи и Семен Бычков[859]*. Стивен Райт следил за тем, чтобы количественное соотношение агентов и артистов в «Ай-Эм-Джи» было выше, чем в любом другом агентстве, поражая хрупкую творческую психику невиданно высоким уровнем персональной опеки. Хотя бы с этой точки зрения метод Маккормака оказался благоприятным для музыкантов.
Тем не менее сохранялись и определенные сомнения, особенно относительно преданности агентства своему делу. В том, что Маккормак предан гольфу, не сомневался никто. Его привязанность к некоторым теннисистам была настолько глубокой, что он не находил в себе сил смотреть их матчи. Однако никаких эмоциональных вложений в музыку он не допускал. Музыкой он занимался ради прибыли и из гордости.
«В этом бизнесе еще никто не разбогател, — предупреждал Роналд Уилфорд после первых инициатив, предпринятых Маккормаком. — Богатые люди, которые хотят просто поиграть в него, скоро уходят, потому что здесь людей купить нельзя. Это призвание. Вы либо любите это дело, либо нет. Люди, приходящие сюда просто за деньгами, уходят, потому что много денег тут не найдешь»[860].
«В том, что Маккормак занялся музыкой, есть элемент эгоцентризма. Это не долгосрочная операция», — сказал Виктор Хоххаузер, финансировавший вместе с ним постановку «Аиды». Даже Джон Уэббер не хотел загадывать далеко вперед. «Я управляю поездом, — говорил наперсник Маккормака. — Я стараюсь опережать другие поезда на одну станцию. Что произойдет, если я остановлюсь, я сказать не могу». Ответ на этот вопрос знал только Маккормак, а для Маккормака существовал единственный способ доказать свою преданность — посеять страх среди других участников игры. Ничего временного в его музыкальном бизнесе нет, утверждал он. «Мы пришли сюда надолго, и мы собираемся расширить поле нашей деятельности». Теперь Марка Маккормака уже не устраивало положение первого. Теперь он хотел изменить мир.
В эпоху Марка Маккормака гольф и теннис претерпели значительные изменения. Ведущие игроки стали невероятно богатыми людьми, соревнования подчинились диктату телевидения и спонсоров, билеты стали недосягаемыми для рядовых болельщиков. Неужели музыку под руководством Маккормака ждала та же участь? Какая судьба была уготована рядовым музыкантам и мероприятиям, не обласканным спонсорами? Не притупится ли острота задач, стоящих перед музыкантами, вынужденными выступать со случайными концертами перед безразличной публикой, как это происходило на теннисных чемпионатах? Действительно ли Маккормак был так хорош, как хотел казаться, по отношению к тем игрокам, которых он брал под свое крыло? Посмотрите, что творится вокруг теннисных кортов, и вы увидите человеческое горе, взывающее о вашем участии.
Маккормак всегда хвалился тем, что в его руках игроки могут чувствовать себя в безопасности. Им достаточно подписать контракт с «Ай-Эм-Джи», остальное — «не их забота». Им никогда не придется вскрывать новые коричневые конверты, заказывать другой перелет, нанимать другого тренера. Проблемы с прессой? Отдел по связям с общественностью все уладит. Психическое перенапряжение? «Ай-Эм-Джи» найдет консультанта. Проблемы в личной жизни? Юристы «Ай-Эм-Джи» составят грамотное соглашение о разводе. Но что происходит, если игроки получают плохой совет или если они слишком молоды, чтобы понять последствия решений, принимаемых «Ай-Эм-Джи» и честолюбивыми родителями?
Маккормак нанял Ника Боллетьери, чтобы тот буквально с пеленок тренировал способных теннисистов под жгучим солнцем Флориды и приводил их в «Ай-Эм-Джи», пока они еще не выросли из коротких штанишек. Посулы богатства и славы превращали детишек, хорошо зарекомендовавших себя на корте, в жертв папарацци, разрушали их детство, портили их отношения с другими людьми. Андреа Йегер стала третьей ракеткой мира в шестнадцать лет, а на следующий год сломалась, став жертвой «эмоциональных травм». Трейси Остин впервые выступила в Уимблдоне в четырнадцать лет и продержалась очень недолго; ее организм не выдержал перенапряжения. В пятнадцать лет Дженнифер Каприати стала самой молодой участницей полуфинала. Через два года сорвалась и она: ее арестовали за мелкую кражу и употребление наркотиков и отправили в реабилитационный центр. «Все эти истории служат грустным свидетельством того, — писал английский комментатор, — что за блеском международного тенниса скрывается вопиющая жестокость. Агенты подписывают контракты за детей, не достигших подросткового возраста; все возрастающие тренировочные нагрузки нарушают их эмоциональное развитие и мешают образованию… Отбросьте всю славу, и останется лишь детский труд»[861]. Отец Каприати пригрозил теннисным боссам судебным разбирательством за незаконное ограничение занятости, если дочери не разрешат играть с двенадцати лет. «Таких отцов, как Стефано Каприати, очень много, — читаем мы в статье Роба Хьюза в "Таймс", — и многочисленные агенты, вроде наставников Дженнифер из "Ай-Эм-Джи" Марка Маккормака, вербуют таких, как она, в еще более юном возрасте»[862].
859
862
27 An American Princess who has moved out of the Court Spotlight // «The Times», 22 January 1994. P. 34.