Холли подняла бровь.
— И где же? В воображаемом зале заседаний? Или у Хеннесси, в шалаше на дереве?
— Я предложила собраться у нас.
— Что-о-о?
Холли села.
— Совсем с ума сошла? У тебя опять крыша поехала? Мы же сюда переехали специально, чтобы нас оставили в покое. Так ведь? А в итоге ты пьешь с соседками и предлагаешь устраивать у нас дома какие-то придурочные собрания.
Элисон рассмеялась.
Она над ней смеялась.
Холли схватила мать за плечи.
— Мама, я серьезно.
И тут Холли не удержалась и разрыдалась. Она рыдала в голос, громко всхлипывая, не в силах остановиться. Она даже не успела подумать, как отреагирует мать, не начнется ли у той истерика. От нервотрепки последних дней в ней словно прорвался нарыв.
Холли ничего не видела из-за слез. Только почувствовала руки матери, которая еще крепче обняла ее и прижала к себе.
— Милая моя, — прошептала ее мать. — Я здесь. Я с тобой. Поплачь. Тебе надо поплакать.
Элисон обнимала ее, пока шумные всхлипы не стихли, и Холли наконец смогла дышать, сотрясаясь всем телом.
Когда она немного успокоилась, Элисон мягко отстранилась и посмотрела ей в глаза.
— Так не может дальше продолжаться. Это тебя убивает. Я не хочу, чтобы ты продолжала так жить, понимаешь? Поэтому я и рассказала все полиции. И по этой же причине мы должны рассказать всем соседям. Нужно, чтобы все знали, кто он такой, что он с нами сделал. Пусть знают все. Тогда такие, как Оливия Коллинз, нам больше не страшны. Когда все станет явным.
Холли кивнула.
— Я знаю. Но я боюсь. После той встречи в школе.
— Тем не менее он так и не появился. Уже больше года прошло.
— Я должна тебе рассказать, мама. Рассказать, что я сказала ему в тот день, когда он меня нашел.
Мать нахмурилась. Потом выслушала ее. А когда Холли закончила, посмотрела на нее большими изумленными глазами и снова обняла.
— Так ему и надо, — сказала Элисон в воздух над головой Холли, холодным, решительным тоном. — Не знаю, как тебе такое пришло в голову, но это, похоже, подействовало.
— Ты на меня не злишься?
— На тебя? — фыркнула Элисон. — Как я могу на тебя злиться, дочь! Иногда полезно использовать воображение. Нет, он не найдет нас и не убьет.
Я тебе обещаю. Веришь мне? Веришь, что я могу тебя защитить?
Холли немного помолчала. Потом заговорила:
— Да. Верю.
В голосе матери звучало что-то новое, давно не слыханное.
Застенчивость исчезла. В голосе Элисон звучала решимость, готовность убить любого за свою дочь, если придется.
Холли бы не дрогнула.
Она знала, что они смогут защитить друг друга.
Рон
№7
У Рона под глазом расплылся синяк. Большой черный синячище, и пакет мороженого гороха совершенно не помог — оказалось, это очередной миф. Только пол-лица онемело, а синяк ничуть не уменьшился.
Мэтт Хеннесси. Вот от него Рон такого точно не ожидал.
Если бы его попросили определить Мэтта Хеннесси одним словом, он бы сказал: слабак. Только так он о нем и думал, после того как начал спать с его женой. Крисси роскошная женщина, но несчастнее ее он, пожалуй, никого не встречал. Что ж это за мужик — отхватил себе такую красотку и довел ее до такого состояния? Будь Рон немного везучее, не отдай он столько лет жизни Дэну, как знать, может, он тоже бы сошелся с такой женщиной, как Крисси. С женщиной, с которой ему хорошо. Мэтт Хеннесси не понимал своего счастья.
Рон и в кошмарном сне не мог представить, что Мэтт бросится на него с кулаками.
А Крисси стояла и смотрела, и это после всего, что наговорила ему про Мэтта, после всех ее причитаний: как скверно муж с ней обращается, как он исчезает, когда нужен ей больше всего. Она явно все ему выложила. Вот и верь им после этого!
Рон весь кипел от злости и унижения.
В другой жизни он бы сразу двинул к Оливии. Потому что Оливия, что ни говори (по крайней мере до тех пор, пока не заложила его старым подругам), всегда принимала сторону Рона.
Рон посмотрел на себя в зеркало. Что ж, придется признать. Ему действительно себя жалко. И это еще не все. Ему жалко Оливию. Что бы она ни творила, она не заслуживала смерти.
Зачем, ну зачем ей понадобилось все портить?
Он только сейчас осознал, что последние годы ему было хорошо только с двумя людьми. Оливией и Дэном. Ее больше нет, а Дэн…
Рон сдержал всхлип.
А был ли Дэн?
Кошмар. Он тосковал по Оливии.
Лили