- Сегодня вечером у нее свидание с мадам Фишер.
- Где?
- Не знаю.
- Если это правда, то Марсель рискует своей жизнью.
- Встреча, без сомнения, будет в людном месте, среди толпы.
- В толпе тоже убивают. Я прошу вас не отпускать Марсель ни на шаг. Если вам нужны деньги... Послушайте, я не могу сейчас уехать из Парижа, у меня важное дело. Но если Марсель... Алло? Вы меня слышите?
- Успокойтесь, - сказал Старый Медведь, - я сделаю все, что смогу, даю вам слово.
***
Он ругал себя, так как был недоволен, что ввязался в дело, которое его не касалось. Но очутившись на пороге Дворца правосудия, он почувствовал себя как дома. Несмотря на другой стиль постройки, своды, массивные стены, вывески на немецком, он узнавал коридоры, анфиладу кабинетов, знакомую атмосферу, казавшуюся враждебной только посторонним.
- Моя фамилия Руссо, - представился он. - Я комиссар полиции в Париже. Нет, у меня нет официального поручения. Я хотел бы поговорить с инспектором, занимающимся делом Мооса.
- С месье Штраусом? Проходите.
Старый Медведь представился Штраусу, пожал его сильную руку. Лицо Штрауса было чем-то ему знакомо.
- Мы встречались пять или шесть лет, назад в Париже на конференции по вопросу модернизации технических средств, - напомнил Штраус. Руссо дал выговориться своему коллеге, пустившемуся в воспоминания. Внезапно Штраус замолчал.
- Каким ветром вас занесло?
- Ураганным. Моя дочь преподает в Цюрихе. В ее классе учится дочь убитой Анни Моос. Девочка на грани нервного срыва. И я хотел бы узнать, нельзя ли ее избавить от некоторых допросов, которые не всегда представляются необходимыми?
- Да, - согласился Штраус. - Я уже дал такое распоряжение.
- А что, дело продвигается туго?
- И да, и нет.
- Вы отпустили Мооса?
Черты лица Штрауса немного напряглись.
- Нет доказательств. Лично я плохо представляю, чтобы он задушил свою жену. Но я не имею права руководствоваться своими чувствами. Пока Моос еще под подозрением. Но, раз вы здесь, поразмышляйте сами. Мне хотелось бы знать ваше мнение. Я вас, случайно, не утомляю?
Старый Медведь плохо скрывал свое удовлетворение.
- Абсолютно! Меня всегда увлекали сложные дела.
- В таком случае возьмем техническую сторону преступления. Мы можем опираться только на конкретные факты. А они таковы: Урсула Моос лежала на паркете при входе в свою комнату. На ней был только пеньюар. На теле нет никаких следов насилия, и мы уверены, что борьбы не было. Жертва была застигнута врасплох и убита, фактически не имея времени на защиту. Какой отсюда вывод?
- Убийца был ей знаком.
- Именно поэтому мы сразу заподозрили ее мужа. Представляете сцену: стучат, Урсула открывает. "А, это ты!" Вначале Моос пытается переубедить ее, утверждает, что пришел извиниться...Не забудем, что Урсула не закричала. И вдруг.., такая драма. Все это кажется логичным?
- Конечно.
- Нет! Моос - человек слабый, но не расчетливый. Он мог убить только в припадке ярости. А все доказывает, что убийца действовал хладнокровно. Никаких отпечатков: значит, он был в перчатках. Он не задержался на месте преступления, так как пришел, чтобы убить и только для того, чтобы убить. Согласны?
Руссо утвердительно кивнул.
- Моос никогда не носил перчаток, - продолжил Штраус. - Мы узнавали. Он слыл за человека, мало заботящегося о своей элегантности. Если бы Урсула заметила, что ее муж вошел к ней в комнату в перчатках, то сразу же догадалась бы о его намерениях. И тогда закричала бы, начала отбиваться.
- Значит, это приходил не Моос.
- Женщина в ночной одежде не открывает дверь своей квартиры незнакомым.
- В таком случае, Урсула ждала любовника.
- Совершенно верно! Но она не успела догадаться о его намерениях, или же ей не хватило времени. Времени, чтобы закрыть дверь.
- Но вы же знаете любовника Урсулы.
- Да?
Удивление Штрауса казалось искренним.
- Только не говорите, что вы тоже доверяете слухам, которые ходят тут и там.
- Однако некоторые журналы, в частности, "Досье"...
- Неужели вы принимаете этот журналишко всерьез?
- Его редакторы делают все для этого.
- Циглер?
- Мадам Гарнье, - сказал Старый Медведь. - Она хотела завербовать меня, чтобы придать больше веса своему собственному расследованию. Кажется, она очень плохо настроена по отношению к Курту Фишеру.
Штраус иронически улыбнулся.
- Вот гак поднимается шумиха. Как только человек достигает успеха, он становиться мишенью для всех неудачников.
- Вы считаете Фишера вне подозрений?
- Такие люди, как он, не компрометируют себя грязными делами. Если бы убийство произошло на богатой вилле или в шикарном отеле, то мы могли бы обсудить этот вариант. Но меблированная комната на Церингерштрассе! Такой, как Фишер, не посещает подобные кварталы!
- Значит, вы не рассматривали версию с наемным убийцей?
- Мы не в Чикаго. Дело представляется сложным только в силу своей банальности. Урсула Моос, выгнанная из дома, одна, в отчаянии готовая на любой бездумный поступок, идет на унижение, чтобы доставить себе удовольствие, дать выход ярости, болезненному самолюбию. Она назначает в своей квартире свидание мужчине, подцепившему ее на улице, в баре, где угодно...
- Садист?
- Это наиболее логичная версия.
- Версия с наемным убийцей тоже правдоподобна.
- Лучше назвать ее "без наемного убийцы". Штраус выдержал небольшую паузу.
- Не понимаете?
- Признаюсь, нет, - ответил Руссо. Штраус снисходительно объяснил:
- Это потому, что вы не знаете Цюриха. И вы также не знаете некоторых деталей, касающихся Фишера. В вечер убийства Фишер стал жертвой своего рода мистификации. Некто, кто знал о его страсти к древностям, отправил его в Винтертур, чтобы лишить алиби.
- Неужели? - с хорошо наигранным удивлением произнес Старый Медведь и вдруг спросил:
- Но.., это Фишер рассказал вам об этом?
- Ну и что?
- И вы, конечно, все проверили?
- Зачем?
- Вам достаточно слова Фишера?
- Такие истории не придумываются, - твердо сказал Штраус. - Если бы Фишер был виновен, он бы просто молчал, вот и все.
- А может, это его хитрость? Штраус казался раздраженным. Он немного повысил тон и сухо произнес:
- Хитрость исходит от кого-то другого.
- От убийцы?
- Да, от убийцы.
- И что же за человек этот убийца?
- Человек, который хотел скомпрометировать Фишера. Человек униженный, разоренный, доведенный Фишером до отчаяния. Человек, который не колеблясь убил едва знакомую женщину только для того, чтобы повесить это преступление на Фишера.
Руссо, казалось, начал колебаться.
- Скажите, все это можно отнести к Моосу?
- И к нему, и ко многим другим, - вздохнул Штраус и показал на карту города, висевшую у него за спиной:
- Ко всему Цюриху. - Затем посмотрел Старому Медведю прямо в лицо. - Вы, наверное, думаете, что я, как и многие другие, благоговею перед Фишером и боюсь его. Нет, дорогой коллега. Я уже вам сказал: мы не в Чикаго. Если Фишер или кто-нибудь из его окружения совершит когда-нибудь хоть малейший проступок, я первый применю к нему силу, более мощную, чем его закон. Но пока мы еще не дошли до этого и, надеюсь, никогда не дойдем. Это действительно так. Я считаю Фишера вне всяких подозрений. Все тут, в полиции, скажут вам то же самое.
Глава 6
В тот момент, когда Старый Медведь возвращался домой, его неожиданно осенило. Он выругался, стукнул по левой ладони правым кулаком.
- Как это я не подумал об этом раньше?! Ведь если Марсель Гарнье встречается сегодня с МАДАМ ФИШЕР, то все становится совершенно ясно!
- Убийца, оплаченный оскорбленной супругой! Магда Фишер - женщина, задетая за живое. Разве Марсель не уточнила: "Вы будете разочарованы"?