Пять животных уже находились в клетках, но я дал задание роботам продолжать отлов, дабы иметь выбор. Чем больше созданий отловят арендованные механические звероловы, тем больше шансов выбрать пятёрку действительно талантливых, после чего менее талантливые и полностью бездарные будут отпущены на свободу.
Итак, пока роботы Илья, Добрыня и Алёша шастали в джунглях, выслеживая очередного зверя, я занимался с уже отловленными, перемежая занятия с купаниями в реке, играми с Паломидом, сном и вкушением плодов.
Среди здешних съедобных плодов некоторые оказались настолько вкусными и богатыми всеми необходимыми для организма веществами, что я бы вовсе не прикасался к прихваченным с Земли консервам, если бы не надо было кормить оными далматинца. Все пленники, кроме перепончатоухого чешуехвоста, быстро научились брать пищу из моих рук и вообще показали свою предрасположенность к приручению. Вскоре я уже разучил с ними несколько нехитрых трюков: трубконос по моей команде порхал сквозь обруч, прыгун удерживал на плоском клюве мячик, иглоспин делал несколько шагов на задних лапах, а свинорыл по команде кланялся. Столь быстрая обучаемость говорила о наличии у сих животных сообразительности.
А чешуехвост меня всё более и более разочаровывал. Он оказался совершенно несообразительным, что выражалось в неспособности к обучению. Этот симпатяга ничего не хотел делать, кроме как есть, спать и испражняться. Он часами неподвижно сидел на дереве, игнорируя все мои потуги завязать с ним общение, и опровергая своим поведением сообщения биологов о резвости и общительности этих животных. Увы, приходилось признать, что интуиция меня обманула. Чешуехвост – существо примитивное, обделённое разумом, для работы в цирке абсолютно непригодное. Ведь именно способность к обучению, умение приспосабливаться к обстоятельствам и коммуникабельность являются основными свидетельствами наличия разума. Среди земных животных легче всего обучаются шимпанзе, дельфины, слоны и собаки, оттого они и считаются самыми интеллектуальными, после человека, существами.
Предприняв на семнадцатый день последнюю безуспешную попытку работы с перепончатоухим пленником, я раздражённо прорычал: «Ну до чего же глупая тварь!», и плюнул. У меня, как, наверно, у всякого дрессировщика, бывали неудачи, но такой полный провал с созданием, на которое я так рассчитывал, случился впервые. Окончательно убедившись, что толку от него не будет, принял решение это бесперспективное существо отпустить.
Но только взялся за дверцу клетки, как услышал яростный лай Паломида за моей спиной. Резко обернулся глянуть, что четвероногого земляка разъярило, и в то же мгновение, выражаясь поэтически, свет померк в моих очах и почва ушла из-под ног, лишь две невнятные змеи успели запечатлеться в угасающем сознании (о чём, интриги ради, я уже сообщил читателю в начале этой части моих мемуаров). Если бы я успел удивиться, то удивился бы, ибо знал, что никаких змееобразных организмов на острове не водилось…
***
Очнувшись, обнаружил себя лежащим на траве под коренастым деревом. Ощущения были как после хорошей попойки: голова раскалывалась, тело было ватным, движения заторможенными. Кряхтя, приподнялся на локте и огляделся. Я валялся на большой поляне, вокруг которой всё так же топорщились в небо тригейские деревья и всё так же порхали тригейские аналоги земных бабочек и птичек. Всё так же угрюмо сидел на ветке дерева (не того, под которым я лежал, другого) перепончатоухий чешуехвост. Всё так же находились неподалёку и рукокрылый трубконос, и плоскоклювый прыгун, и гребенчатозубый иглоспин, и ветвисторогий свинорыл, и мой верный пёс Паломид, лежащий, как и я, на траве. Но поляна была другая! Но дерево, на котором сидел чешуехвост, было другое! Но чешуехвост, трубконос, прыгун, иглоспин, и свинорыл находились не в клетках; клеток вообще не было! Но, кроме перечисленных, на этой незнакомой поляне имелись и другие тригейские существа, которых я раньше видел только в зоопарках, на картинках и видео! Впрочем, одно животное, напоминающее слона, я прежде нигде не видел.
Огорошенный, я первым делом осведомился по компьютеру, где нахожусь. Оказалось – в 13 километрах и 18 метрах к югу от того места, где потерял сознание; уже не на острове Муртазаева, а на севере острова Флоки, что отделён от Муртазаева девятикилометровым проливом. Однако! Чёрт, если бы не пролив, я бы мог, в случае необходимости, призвать на помощь роботов. Но к плаванию в океане они не приспособлены, хотя и не боятся влаги (аренда роботов-амфибий стоила дороже, и я из соображений экономии взял сухопутных), и ни лодки, ни другого транспорта не имеют.