Он обхватывает молодую красавицу в салатном бикини сильными руками, привлекает к себе и тянется жадными губами к её нежным девичьим устам.
— Нет!!! Не целуй!!! — ужасается Василиса, отклоняясь и отталкивая Ивана Эдуардовича маленькими кулачками. Но разве может такая хрупкая девушка противостоять силе такого спортивного мужчины!
— Нельзя!!! Я зако…
Закрыв глаза, то ли для того чтобы не видеть ужаса на её прекрасном личике; то ли для того чтобы, отключив зрение, сосредоточиться на осязании; то ли подсознательно опасаясь оплеухи, Иван Эдуардович зажимает её ротик на полуслове страстным поцелуем.
И в то же мгновение он перестаёт осязать Василису, будто она каким-то чудом выскользнула из его цепких объятий. И слышит тихий всплеск рядом с лодкой, будто за борт уронили кошелёк с монетами.
Иван Эдуардович распахивает глаза.
Василисы нет!
Он, вертясь в лодке, осматривает всё пространство вокруг себя.
Её нет, нет, нет!!!
Иван Эдуардович с изумлением обнаруживает на дне лодки «Офелии» салатное бикини: лифчик и плавочки.
— Василиса, ты где?! — негромко кричит сорокадвухлетний красавец-мужчина по имени Иван, по фамилии Царевич, продолжая озираться во все стороны. — Василисааа!
Из-под левого весла в ответ звучит лягушачье:
— Ква…
Декабрь 2003 г.[3]
Яйцо
Я думаю, никогда жених, трепетно ожидаемый, не спешит так к своей невесте, как я спешил тогда в Харьков, сам не зная почему.
В.А. Соллогуб, «Неоконченные повести»
— Тс! — перебил меня следователь, — подтверждаются мои первоначальные предположения. Тут действуют загадочные обстоятельства…
Э.Т.А. Гофман, «Эликсиры сатаны»
Он приступил к мочеиспусканию…
— Ну кто же так начинает рассказ! — возмущается внутренний голос автора. — В первом же предложении ты шокируешь читателя столь низменными физиологическими подробностями. Нехорошо, нехорошо. Начни не с мочеиспускания, а с чего-нибудь другого.
— Ну… Ладно, начну с другого, — соглашается со своим внутренним голосом автор и начинает так:
Как многим известно, на Харьковщине, восточнее самого города Харькова, имеет место посёлок городского типа под названием Великий Бурлук.
Как многим известно, некогда возле Великого Бурлука была найдена знаменитая «Велесова книга».
А Кий Арнольдович Сало, главный герой этого рассказа, нашёл возле Великого Бурлука яйцо, о чём мало кому известно. И не когда-то там, а конкретно 30 апреля 2004 года, в 18 часов 23 минуты по киевскому времени.
Сам-то Кий Арнольдович живёт не в Великом Бурлуке, а в Харькове, на Холодной горе; в Великом же Бурлуке живут его тесть с тёщей, то есть родители его супруги Русланы Тарасовны Бузок. Тот факт, что у нашего героя и его жены, состоящей с ним в зарегистрированном загсом законном браке, разные фамилии, объясняется просто: Руслана оставила девичью фамилию, посчитав, дескать, «Руслана Сало» — звучит как-то курьёзно; другое дело — Бузок, что в переводе с украинского на великоросский означает Сирень.
Итак, выехав из Великого Бурлука, где он оставил у тестя с тёщей на майские праздники погостить жену Руслану и сына Богданчика, Кий Сало ощутил повышенное давление в мочевом пузыре и решил, что называется, «отлить». А всё потому, что тёща угощала его, кроме прочего, домашними солениями, после которых организм испытывает жажду и заставляет хлебать и хлебать напитки.
Вишнёвая «Таврия» нашего героя замерла на обочине трассы, а сам он переместился в ближайшие кусты.
В то время как организм Кия Арнольдовича избавлялся от лишней жидкости, его глаза блуждали по окрестностям, наслаждаясь видами весенней природы.
— Здесь следует дать живописные описания оной весенней природы, для так называемой художественности, — говорит вдруг… нет, не герой, а внутренний голос автора. — Опиши, как из липких почек высовываются нежные светло-зелёные листочки; как гудят над первыми цветами первые насекомые, ещё сонные после зимней спячки; как пропитавшаяся влагой растаявшего снега почва ощетинилась первой травой, как…
— Неохота мне делать подробные описания весенней природы, — возражает своему внутреннему голосу автор. — Во-первых, потому, что таких описаний в художественной литературе и без того пруд пруди, и многие из них столь блестящи, что мне их всё равно не переплюнуть. Во-вторых, от многословных рассусоливаний на тему пейзажей, портретов и натюрмортов мой рассказик может раскваситься до размеров повести или даже романа, что в мои планы не входит. И, наконец, в-третьих, читатель, конечно же, и без меня прекрасно знает, как выглядит весна в наших широтах, и даже как она пахнет.