Короче говоря, такая лира была как раз тем, что и требовалось!
Итак, сказав: «О лира! Пробуди во мне идеи!», дворник выволок из угла за газовой плитой свою громоздкую беззвучную лиру и принялся с вдохновением на ней играть, трудолюбиво наяривая трубчатым резиновым «смычком» по обеим клавишам.
Играя, изо всех сил тужился мозговыми извилинами, желая доковыряться до разгадки таинственного убийства соседа.
При этом его задумчивый взор перемещался с кирпично-автопокрышко-пластилиновой лиры на неустойчивый холодильник в позе Пизанской башни; с холодильника — на книжку «Влажная ноздря брюнетки» с выглядывающим из неё сухим брюшком покойного таракана Сумарокова; с книжки «Влажная ноздря брюнетки» — на книжку «Преступление и наказание», на которой лежала сковородка; с «Преступления и наказания» — на фарфоровую салатницу, наполненную землёй, в которую погрузился червяк Робеспьер; с салатницы — обратно на лиру…
Постепенно под напором его титанического мозгового напряжения, стахановского труда извилин, правда о преступлении стала проявляться во всей своей мерзкой наготе…
И когда Нышпорка понял всё, эта порнографически голая правда так потрясла детектива, что он в шоке водил так называемым смычком по холодильнику, вытирал блюдце малиновым галстуком, почёсывал затылок сковородкой и бормотал:
— Да как же так! Что же теперь делать!..
Найдя ответ на вопрос «Кто убил Небижчика?», но не найдя ответа на вопрос «Что же теперь делать?», Солопий Охримович пришёл в такое раздражение, что сердито отпихнул свою беззвучную лиру, нервно вбежал в спальню, люто скинул штаны, гневно обрушился на постель и свирепо… уснул.
Сначала ему снилось, что он спит в своей постели и видит сон о том, как он спит в своей постели и видит сон о том, как он спит в своей постели и видит сон о том, как…
Затем ему приснился я — автор рассказа «Кто укокошил натурщика?». В том сне я так дико и жутко хохотал, что у детектива кровь стыла в жилах от моего ужасного смеха…
К счастью, этот кошмар, в конце концов, закончился, и началось приятное: героиня романа «Влажная ноздря брюнетки» сладострастно стонала: «Апчхи!.. Апчхи!.. Апчхи!..»; и всё смелее и смелее обнажала свой соблазнительный носовой платок…
Этот приятный эротический сон был утром прерван знакомым грохотом. Опять Робеспьер холодильник опрокинул, догадался Нышпорка, проснувшись и потягиваясь. Встал и, почёсывая трусы, поплёлся на кухню.
Догадка оправдалась: неустойчивый холодильник вновь лежал на боку, а шнуркообразный скользкий питомец виновато отползал к своей салатнице. Дворник погрозил ему (не холодильнику, а питомцу, конечно) босой пяткой.
За окошком утреннее солнце сияло так жизнерадостно, будто ему — солнышку — пощекотали под мышками. Под влиянием такой оптимистической погоды и тонус у Солопия Охримовича был аналогичным. Он бодро запел арию глухонемого из оперы «Молчание — золото» и пошествовал в ванную, дабы предаться там чистке зубов, ноздрей, ушей и иным гигиеническим подвигам.
И вдруг, в момент, когда сыщик чистил ухо ваткой, намотанной на зубочистку, шмякнулось в его душу, будто мороженое на голову, воспоминание о разгаданном вчера убийстве соседа. И ошарашенный дворник замер с выпученными очами, наблюдая лицевое скукоживание зазеркального двойника…
Из ванной Нышпорка вывалился с раскисшей душой и дрожащими конечностями.
Аппетит куда-то смылся, и дворник, не завтракая и кое-как одевшись, взяв любимую метлу, которую специально для него изготовил известный и гениальный столяр-краснодеревщик Мойша Святославович Страдиварин, подался из дома наружу, надеясь в работе забыться и успокоиться.
Но разве успокоишься после такого!
Поэтому дворник подметал асфальт смутно, невнимательно, отчего пропустил две обгорелые спички, слюнявый окурок, дохлую муху и пыльный презерватив.
Проходивший мимо очкастый гражданин, с портфелем и в шляпе, вслух обратил внимание на этот недосмотр. Будь у Нышпорки хорошее настроение, он нипочём не стал бы посылать очкастого гражданина за микроскопом, да ещё таким хамским тоном. Очкастый гражданин вспыхнул и возразил: дескать, сам ты с бревном в ухе; явно намекая на зубочистку, которую Солопий Охримович из-за расстройства забыл извлечь из слухового органа. Дворник, вынув зубочистку, на это нецензурно парировал: дескать, некоторые (…!) видят бревно в чужом ухе (…!), но (…!) не замечают (…!) соринку в своём собственном (…!) Очкастый гражданин тогда злобно и демонстративно вытряхнул из карманов древние троллейбусные талоны на уже подметённую плоскость…