— Я, конечно, скажу своё слово, — зазвучал снова вождь и, заметив, что Лапчатый Гусь раздвигает ладони, явно намереваясь снова зааплодировать, вперился в него строгими зрачками и пошевелил томагавком, каковой намёк заставил Ильича удержаться от хлопка. — Скажу. Но сначала послушаю мнение народа. Одна голова, как говорится, хорошо, а не одна — лучше. Высказывайтесь, предлагайте, советуйте, рекомендуйте, а затем я подведу черту.
— А давайте с бледнолицых снимем… — заговорил Васильич Меткий Глист, голову которого забинтовывал колдун Борисыч, но, не договорив, зашипел от боли.
— Да, давайте с них снимем штаны! — закончила фразу индианка Матвеевна, что в переводе значит Мокрая Курица.
— Скальпы, дура, скальпы, а не штаны, — превозмогая боль, заорал индеец Васильич.
(— Зачем же каждый раз сообщать, что тот или иной член племени был индейцем? — снова придирается внутренний голос автора. — Ведь они все индейцы. Неиндейцев среди них нет, ведь так? Ну так и пиши просто «Васильич», «Ильич», «Тимофеич» и т. д., не пришпандоривая каждый раз к имени слово «индеец», ибо это читателю уже и так понятно.
— Не надо меня учить! — огрызается автор. — Мне, может, просто нравятся такие словосочетания типа «индеец Тимофеич», или «индеец Васильич», или «индианка Матвеевна» и т. д., ну и не мешай, внутренний голос, мне этим наслаждаться).
— Да, это неплохая идея насчёт снять скальпы, — подхватил индеец Валерьич, то есть Быстроногий Карась.
— Я вообще человек идейный, — похвалил себя Васильич Меткий Глист, пытаясь высвободиться из пут, ибо колдун Борисыч, начав забинтовывать его голову, то ли заслушавшись, то ли увлёкшись, забинтовал быстро всего Васильича, превратив его в египетскую мумию, так что тот не мог двинуть ни рукой ни ногой, а извивался как червяк. — Ну ты чего творишь, Борисыч?! У меня ж только голова. Совсем обалдел? Разматывай взад!
Стреляный Воробей и Лапчатый Гусь переглянулись, мол, да, Борисыч таки… Старость не радость.
— А если бледнолицые не захотят, чтобы мы с них снимали скальпы? — высказал сомнение индеец Сергеич — Мохнатый Слизняк. — У меня вот, например, был случай. Встречаю это я одного бледнолицего и говорю ему, мол, эй, мужик, а давай-ка я с тебя сниму скальп. Он мне: «Это зачем же? Нет, не хочу, мне и со скальпом неплохо. Он мне как раз по размеру. Спасибо за предложение, но не стоит беспокоиться». Я ему, мол, ты не волнуйся насчёт оплаты, я оскальпирую тебя задаром; ни копейки не возьму; полностью за мой счёт. Он стоит, чешет скальп, ну, понятное дело, кто ж не любит получить услугу на халяву. Но потом отмахнулся, мол, нет, и задаром не хочу. Повернулся и ушёл.
— Это ты уговаривать не умеешь, — сказал Тимофеич Стреляный Воробей и поправил на переносице покосившееся пенсне. — Знал я одного индейца по имени Парнокопытный Индюк, так тот кого угодно мог уговорить, так что к нему даже стояла очередь желающих быть оскальпированными.
— Да кто их вообще спрашивает, бледнолицых — хотят, не хотят. Что это за церемонии? Какие там уговоры? Долбанул томагавком по черепушке — вот и все уговоры, — взвился нервозный Леонидыч Банный Лист.
— Тоже верно, — одобрил Ильич Лапчатый Гусь. — Жестоко, да, но они сами виноваты. А пусть не замышляют…
— Правильно, нечего тут, понимаешь… А то взяли манеру — захватывать индейские земли, — подхватил индеец Святославич — Скользкий Ёж.
— Ну, предположим, скальпы… А как это сделать? Конкретно, — обвёл соплеменников стёклышками пенсне индеец Тимофеич Стреляный Воробей.
— Когда они приблизятся к нашему, так сказать, населённому пункту, — Леонидыч Банный Лист обвёл рукой вигвамы, — неожиданно напасть на них из засады, и чик-чик. Без скальпов они уже нам ничего не сделают.
— Да, надо взять их врасплох, — одобрил сию мысль Святославич Скользкий Ёж, ковыряя в ухе чубуком курительной трубки. — Притаиться в засаде за укрытием, а когда они подойдут — хоп…
— Ну какое тут укрытие? Какая тут засада? Степь да степь кругом. Ни тебе бугорка, ни тебе кустика. Некуда спрятаться. Они нас издалека увидят, и не будет никакого «врасплох», — забурчал индеец Моисеич Переменная Облачность.