Игорь Росоховатский
КТО УМЕЕТ СЧИТАТЬ БОЛЬШЕ ТРЁХ — РАБ
Я изнемог гораздо раньше, чем предполагал. Трещины плясали и кружились перед глазами, сердце замирало, нога повисала в воздухе, не зная, куда опуститься, чтобы не попасть в ловушку. И тут я услышал хриплый смех одного из вождей:
— Ходить нет. Умел. Раньше. Теперь — нет. Задерживает нас. Возьми на руки. Неси.
Кто-то из «приближённых» поднял меня на спину. Я закрыл глаза. Сразу стало легче, тошнота немного отлегла.
Я трясся на широкой спине «приближённого». По мере того как проходила тошнота, возвращалось осознание позора.
Когда нас провожали с далёкой Земли, у людей были не только надежды на контакт с разумными существами, но и опасения. Боялись зоны метеоритов и мощного магнитного поля Планеты Трёх Солнц, боялись огненных смерчей, бушующих в её атмосфере. Но никто не боялся, что мы станем рабами этих примитивных низколобых существ, умеющих считать только до трёх.
Меня резко тряхнуло. Я чувствовал, как подо мной ходят мышцы могучей спины.
— Устал. Раб тяжёлый. Опущу. Не сможет идти — съедим.
В ответ послышалось глухое ворчание. Я раскрыл глаза — облака кружились, раздваивались, падали на меня клочьями грязной ваты. Невыносимая тошнота заполнила всё тело, мутила сознание. Откуда-то издали донёсся ответ вождя:
— Неси ещё. Передашь другому. Мясо есть. На два дня. Убьём птицу сурибу. Раб нужен. Нападут — он метать луч.
«Как бы не так! — подумал я. — Вы сумели превратить нас в рабов, в вычислительные машины, вы заставите нас делать проекты ваших хижин и судов. Но убивать? Ради вас? Чёрта с два!»
Я помню одну из первых встреч. Вождь вышел тогда навстречу Аркадию. Лицо нашего командира сияло в радостной улыбке. Впрочем, все мы радовались не меньше. Хотя аборигены были весьма непривлекательны — одноглазые, заросшие шерстью, приземистые, с длинными руками, низким лбом и массивной нижней челюстью, — но всё же это были разумные существа. Пусть они только начинали свой путь по восходящей — это не меняло дела. Верховный вождь невозмутимо выслушал приветствие Аркадия, которое переводил автомат-космолингвист, и предложил, указывая на пять колышков, только что вбитых в почву существами из касты «приближённых»:
— Посчитай.
Аркадий, улыбаясь, хмыкнул и стал считать:
— Один, два, три, четыре…
Как только он произнёс «четыре», выражение косматой вождиной рожи резко изменилось. Тогда мы не придали этому значения.
— Пять…
Аркадий обернулся, весело подмигнул мне и сказал вождю:
— Пожалуйста, мне не трудно. Если вам угодно, я могу считать и другие предметы, например деревья или твоих приближённых. И пусть это явится первой переписью…
— Хватит! — грубо и пренебрежительно оборвал его вождь. — Не годишься в касту вождей. Не годишься в касту приближённых. Кто умеет считать больше трёх — раб.
Сначала мы восприняли его слова как шутку. Однако нам пришлось отнестись к ним серьёзнее, когда низколобые попытались копьями загнать нас в пещеру. Пришлось показать, что с нами следует обращаться повежливее. По сигналу верховного вождя низколобые отступили. Вождь несколько раз оглядывался, пока не убедился, что мы не думаем его преследовать. Тогда он остановился и грозно затопал ногой. Это было юмористично. А он заговорил, и его слова были обращены к тому, кого он считал нашим вождём — к Аркадию.
— Ничего. Наступят сумерки. Скоро. Тогда поймёшь. Кто умеет считать больше трёх — раб.
Низколобые ушли, а мы начали строить станцию. Аборигены нас больше не навещали, ни один из них не показывался поблизости.
Мы возвели корпус со спальными комнатами, где можно было укрыться от лучей трёх солнц. Теперь мы спали нормально при зашторенных окнах — ведь ночи здесь не было.
Наступали сумерки. Солнца уже не жгли так немилосердно. Белое небо всё больше затягивалось тёмными облаками. Многие из них были снизу как зеркала: в них отражались деревья и кусты, рассечённая глубокими трещинами почва.
Трещины сильно мешали исследовать планету. Они появлялись тут и там самым неожиданным образом. Некоторые достигали в ширину полутора метров, и дно их нельзя было рассмотреть — они уходили в глубину если не на километры, то на десятки, а может, и сотни метров. Вездеход стал совершенно бесполезен.
Вторым бичом планеты были движущиеся плотоядные кусты. Однажды я видел, как гибкие ветви поймали птицу, опутали её отростками. Зашевелились тёмно-красные треугольные листья. Птица билась и кричала, а затем всё было кончено. Примерно через час ветви разошлись и уронили на почву лёгкий серый комочек — шкурку с перьями.