— Мне неприятна мысль о насильственных действиях по отношению к человеку, но я понимаю твои чувства и поэтому опять предлагаю: обратись в полицию. Это реальный шанс наказать преступника быстро и не нарушая закон.
Ник кусал ноготь и думал. Когда он сумеет добраться до Мортона — через месяц, через год? А до того что делать — продолжать работать с ним на одном этаже, видеть его, здороваться и делать вид, что все нормально?! А если Мортон захочет изловить его снова? Да наверняка захочет, чтобы прикончить, заткнуть ему рот! Конечно, можно повсюду водить с собой Ларри, но тот создавался для работы в космических экспедициях и рано или поздно покинет Землю. И главное — время! Очень много времени может потребоваться для того, чтобы отомстить самостоятельно. Ларри здесь уже не поможет, по крайней мере сознательно, а вовлекать его в это обманом… Нет. Не станет он втягивать синтетика в грязные человеческие дела. Уж лучше пусть Мортоном занимается полиция.
— Может, ты и прав, — буркнул Ник. — Ладно, вставай, проводишь меня.
12
Со времени похода Ника и Мадлон на Дно миновало три месяца. Мортона арестовали в тот же день. Считывание памяти подтвердило его вину в нападении на Мадлон и Ника, а также в убийствах еще пятидесяти человек. Мадлон не очень удивилась, узнав, что на счету у него столько жертв — предполагала, что тот действует с размахом. Смертная казнь давно была отменена, поэтому Мортон отделался пожизненной ссылкой в отдаленную инопланетную колонию.
Мадлон не знала, сослали его или он все еще на Земле, да ее это не очень-то интересовало. Она не видела Мортона в кошмарных снах, но все чаще задумывалась о том разговоре, что они вели среди голых бетонных стен, под тусклой электрической лампочкой. Мимоходом брошенное им слово «мелковато» крутилось в голове. Что он хотел этим сказать? Ну хорошо, пусть не очень-то сильно она изменяет мир, но какой другой путь он может ей предложить? Пойти за ним? Она бы не пошла. Сама по себе идея, может, и неплоха — в конце концов, и Елена после путча сказала что-то вроде: человечество ничего не потеряет, если половина тех, кто заселяют нижние уровни, просто исчезнет, а что до второй половины, то пора бы уже начать делать из них людей любыми способами, хоть с помощью химических стимуляторов, хоть с помощью мозговых имплантов. Но то, как исполнял свою задумку Мортон — это просто глупо. Он — психопат, нельзя работать с психопатами. Нет, с ним ей точно не по пути. Тогда с кем? Или точнее — куда? В каком направлении ей двинуться, чем заняться, если оставить работу?
Мадлон размышляла, бродя по комнате, и тут остановилась, будто наткнувшись на стену. Что это значит? Она только что задумалась о том, что хочет изменить свою жизнь — зачем?! До этого дурацкого похода на Дно она всегда считала себя на своем месте. «Глупости какие! — раздраженно подумала она. — Не собираюсь ничего менять из-за замечания какого-то маньяка. И хватит об этом, пора спать, у меня самолет завтра в шесть утра».
Возвращаясь из командировки, в коридоре напротив своей квартиры она увидела невысокого плотного человека. Вот он повернулся, и Мадлон узнала круглое добродушное лицо Френсиса Губерта. Что он здесь делает? Заблудился? Она ждала вопроса: «Подскажите, где живет такой-то?», но Губерт шагнул ей навстречу:
— Здравствуйте, Мадлон. Сначала я хотел позвонить, но потом решил, что будет лучше зайти. Надо нам поговорить. Теперь, когда Елена погибла…
— Простите, — перебила она. — Про какую Елену вы говорите?
Его бесцветные брови подпрыгнули.
— Кеннел. Вы что, почту не просматриваете?
— Я была в отъезде и проверяла только рабочую. Сейчас посмотрю, — Мадлон прошла в квартиру, на ходу включая монитор КПК. Губерт последовал за ней.
Письмо от Наратского Геологического института: «С глубоким сочувствием извещаем Вас…». Значит, Губерт не ошибся. В карстовой полости на плато Муравейник произошел взрыв, погибли два участника комплексной экспедиции Института биологии и руководитель — Елена Кеннел. Наиболее вероятная причина взрыва — возгорание подземных газов… Мадлон в растерянности глядела на письмо. Компенсация от Института… В документах Елены нашли завещание, по которому Мадлон переходит большая часть ее накоплений. В завещании было высказано и пожелание погибшей быть кремированной на Нарате — кремация уже состоялась, прах развеян над планетой, как и просила покойная. Даже если бы она, Мадлон, прямо сейчас без всяких проволочек заказала себе билет на Нарат, она прилетела бы туда через три месяца. Так далеко!.. Да и зачем?
Ей захотелось спросить у кого-нибудь: «Что мне сейчас следует делать?» Ее охватил знакомый ступор, который появлялся всякий раз, стоило ей столкнуться с чем-то из мира человеческих отношений и чувств, что нельзя было разложить на составные части, проанализировать, рассчитать, вычленить главное, отбросить второстепенное, сделать вывод, найти решение.
Нервничая, она перевела взгляд с монитора на Губерта. Надо было что-то сказать, и Мадлон сказала:
— Я не знала, что в пещерах плато Муравейник бывает горючий газ. Раньше об этом никогда не писали.
Несколько секунд Губерт странно смотрел на нее, потом усмехнулся, покачал головой и пробормотал:
— Ты копия Елены. Уверен, она на твою гибель реагировала бы примерно так же. А уж на мою — и подавно…
— А при чем здесь вы? — не поняла Мадлон. — Кстати, вы до сих пор не сказали, зачем пришли. Ведь не для того, чтобы напомнить мне проверить почту?
— Я… Словом… — он замялся, зачем-то потрогал уголок зеркала в прихожей. — Все это немного некстати, наверное, но… Я твой отец.
Мадлон ждала чего угодно, только не этого. Совсем потерявшаяся, она стояла перед ним и мигала. Затем ей внезапно вспомнилась сценка из старого фантастического фильма: человек в черном шлеме и плаще говорит точно такие же слова какому-то парню. У Мадлон вырвался короткий смешок. Губерт, очевидно, не ожидал такой реакции, потому что сразу заботливо взял ее за плечо и озабоченно заглянул в лицо.
— С тобой все в порядке?
Она выскользнула из-под его руки.
— Да. Просто это было… Неожиданно.
Губерт потоптался на месте, снова посмотрел на включенный воздушный монитор, где так и висело письмо, пробормотал:
— Мне-то они ничего не сообщили, в новостях прочитал. Ну да, мы ведь с Еленой никогда не были женаты. Я даже не знал, что у нее есть ребенок. Если бы не увидел тебя в тот раз, когда ты приезжала к нам в НТК, то и не узнал бы. Ты очень похожа на мать, и голос тот же, и походка… Я стал наводить справки, и вот… Убедился.
— Но почему вы решили, что Елена завела ребенка именно от вас? Я была выращена в искусственной утробе и всегда считала, что моим отцом — если это можно так назвать — является какой-нибудь донор.
Губерт вздохнул.
— Действительно… У кого сейчас есть настоящие отцы? Хорошо хоть матерей пока не упразднили, да и то, с этими искусственными утробами… Но насчет тебя все верно, Мадлон, не сомневайся.
— Вы что, экспертизу ДНК провели? — раздраженно спросила она. Губерт развел руками, признаваясь.
— Да. Я подобрал твой волосок, когда мы с тобой обедали, а денег и связей у меня достаточно. Нехорошо, конечно, делать такое за твоей спиной, но надеюсь, ты меня простишь.
— Мне все равно, — неприязненно откликнулась она. — Сделали так сделали, что уж теперь. Хотя мне кажется, здесь все же какая-то ошибка, ведь я модифицированная, а все усовершенствования…
— Возможны и для эмбриона, а не только для первичной клетки, — перебил Губерт. — Это сложнее и дороже, но твоя мать была обеспеченной женщиной. По-видимому, когда она узнала, что беременна, попросила извлечь эмбрион и проверить, а удовлетворившись его общим состоянием, заказала нужную внешность будущего ребенка и усовершенствования здоровья.
— А мой адрес вы как узнали?
— Рой Глебски сказал. Ты работала под его руководством пару лет назад, а я в прошлом году катался вместе с ним на горных лыжах.
Мадлон представила, как этот шарообразный Френсис несется по склону вслед за длинным и тощим Роем, и подавила еще один смешок.