Мадлон уже привыкла к тому, что Стривер ходит очень быстро и, кажется, совершенно не намерен ждать ее. Может быть, он думал, что девушка восхитится его спортивной подготовкой, а может, ждал, что она выбьется из сил и начнет умолять о привале; во всяком случае, ни того, ни другого он не дождался. Когда они шли сюда, Мадлон еще кое-как успевала за ним, но сейчас — перестала и шла своим темпом, то и дело теряя из виду свет фонаря напарника. Передвижение по пещере трудно было назвать ходьбой в привычном понимании — Мадлон поминутно перелезала через глыбы, проползала под нависающими камнями, протискивалась в щели, ей страшно мешал тяжелый мешок, и, в конце концов, она сбилась с дороги. Впереди почему-то оказался тупик, а позади она увидела три одинаковых узких хода.
Мадлон положила осточертевший мешок и попыталась найти свои следы, чтобы понять, по какому из этих ходов следует возвращаться. Осматривая пол, она споткнулась, свалилась на четвереньки и сильно боднула фонарем на каске ближайший камень. Фонарь, только что исправно освещавший все кругом, погас.
Чертыхаясь, Мадлон надавила на рычажок, но тот не поворачивался. Она потянула с шеи запасной фонарик, но не успела включить — тот соскочил с резинки и с легким стуком провалился куда-то между камней. Вот теперь ей стало по-настоящему неуютно. Стривер, конечно, рано или поздно спохватится и вернется, но, не увидев света, может запросто пройти мимо. Если она заметит его, то крикнет, но звуки под землей глохнут, и неизвестно, услышит ли он ее. Проклятье! И почему она вечно влипает в такие дурацкие ситуации?! Стоит только вспомнить болтание на подтяжках над каньоном в альплагере… Ладно, нечего злиться, лучше порадоваться тому, что здесь хотя бы не холодно, в отличие от гор. Надо посмотреть, что случилось с фонарем.
Мадлон сняла каску, посильнее надавила на рычажок выключателя, и рычажок остался у нее в пальцах, а фонарь так и не зажегся. «Час от часу не легче», — как сказал бы Ник Метени! И что теперь? Видимо, только сидеть и ждать.
Она села на пол прямо там, где ползала. Тьма кромешная, никогда в жизни Мадлон не оказывалась в такой темноте. На поверхности всегда есть источники света — солнце, луна, звезды, городские огни. И в космосе тоже не бывает полной темноты, здесь же царил могильный мрак.
И вот тут, в полной темноте и ватной тишине, ей стало страшно чуть ли не до обморока. Она впервые осознала, что находится очень глубоко под землей, что над ней сотни метров горной породы, и на несколько секунд ей показалось, что все эти горные пласты вот-вот обрушатся, стенки сожмутся и раздавят ее как червяка. «Клаустрофобия, — подумала она, остатками разума удерживая себя от желания завопить. — Не стоит обращать внимания. Пещера стояла сотни лет, простоит еще столько же. Стривер где-то рядом и скоро появится. Но больше я с ним никуда не пойду, ну его к черту, пусть с ним Анни ходит…» Она прислонилась к камню и стала размеренно вдыхать и выдыхать сырой воздух. За этим занятием ее и застал Ленни, высунувший голову из среднего хода:
— Эй! Ты долго собираешься здесь пыхтеть? И почему в темноте?
— Фонарь сломался.
— А второй?
— Потеряла.
— Да вот он, — Ленни отодвинул камень, просунул руку и выудил запасной фонарик. — Дай каску, посмотрю, что случилось… Как ты выключатель умудрилась сломать?
— Я пыталась включить фонарь.
— Сила есть — ума не надо, верно? Он же у тебя на предохранитель встал, — Ленни повернул пальцем незаметное колесико, кончиком ножа подцепил остатки выключателя и вручил каску с засиявшим фонарем напарнице.
Мадлон захотелось провалиться сквозь пол пещеры. Надо же было оказаться такой идиоткой и не вспомнить о чертовом колесике-предохранителе!
— Пойдем, — позвал Ленни. — Ты устала, наверное? Взять у тебя мешок? Я-то свой уже наверх вынес, — в его голосе Мадлон слышалась откровенная издевка. Она ответила:
— Не стоит, спасибо. Мне не тяжело. Просто я еще не научилась быстро перемещаться среди этих камней.
— Не всегда удается оказаться лучше всех, правда? Ладно, я подожду тебя где-нибудь, на всякий случай, вдруг опять не сможешь включить фонарь.
«Нет, больше я с ним никуда не пойду», — снова подумала Мадлон. Она заплела две косы, полезла в палатку за резинками для волос, а когда вылезла, увидела возле соседней палатки Анни. Та жизнерадостно помахала грязноватой загорелой рукой:
— Привет!
— Вы что-то рано сегодня…
— Виктор решил, что хватит. Мы оставили роботов раскапывать грот ниже по ручью, завтра посмотрим, что интересного там окажется.
Как всегда, вернувшись из маршрута с Новаком, Анни выглядела совершенно счастливой, казалось, ее совсем не тяготили угрюмый характер и молчаливость руководителя. Сперва Мадлон решила, что, наверное, Анни интересно с Виктором, потому что они оба археологи, но несколько дней назад узнала настоящую причину. Как-то вечером Анни, помогая ей прибираться на кухне после ужина, вскользь поинтересовалась:
— Как тебе наш руководитель?
— Он очень громко разговаривает.
— И все?
— Ну… Наверное, он хороший специалист, если ему разрешили самостоятельную работу здесь.
— А мне кажется, что я в него влюбилась, — прошептала Анни и зарделась. — Я знаю, что он неженат… Вот бы я тоже ему понравилась!
Мадлон не нашла, что ответить…
Сам Новак только что подошел к своей палатке, снял и закинул внутрь рюкзак, отправил следом кобуру с лазерным пистолетом, повесил на шею полотенце и направился к ручью, по дороге бросив:
— Добрый вечер, Мадлон. Что у нас на ужин?
— Суп, — она побежала на кухню. Гордон попыхивал папироской, сидя на складном стуле у входа в палатку, и успокаивающе улыбнулся:
— Не спеши, все уже готово. Накрывай на стол, а я схожу умоюсь.
Мадлон резала хлеб, когда на краю стола закурлыкал общий компьютер — кто-то вызывал верхний лагерь. Проскользнувшая в палатку Анни избавила подругу от необходимости отвечать, сама включив экран. Тот, кто позвонил, говорил тихо, и Мадлон с другого конца стола слышала только реплики Анни:
— О, привет, Эмиль. Как у вас дела?.. Виктор сейчас занят, а что?.. Неужели? — она даже подалась к экрану. — Вот это новость! А можешь прислать видео? Сейчас все соберутся, и посмотрим.
— Что у них там? — спросила Мадлон, когда Анни встала из-за стола.
— Группа, которая работала в дальних туннелях, вышла в какое-то обширное помещение, заполненное артефактами наратской цивилизации. Эмиль говорит, это что-то типа музея, они так и назвали зал — Старый Музей. Сейчас посмотрим видеозапись из маршрута, — она повернулась к вошедшим в палатку мужчинам. — Слушайте, сейчас звонили с нижней базы…
Пока Анни пересказывала разговор, Новак мрачнел на глазах. Мадлон уже поняла, что руководитель — на редкость амбициозный человек, и прорыв нижней группы выбил его из колеи. Видно, Новак подумал, что может получиться и так, что нижние группы отыщут и пройдут все подземные помещения без всякого его, Виктора, участия. Но заговорил он вполне спокойно:
— Отличная новость, надо будет попозже поздравить Ли и его товарищей. Включайте видео, Анита, посмотрим, как выглядит этот Старый Музей, — он махнул рукой, подзывая остальных: — Мадлон, Леонард, садитесь ближе. Доктор Гордон, вот вам стул.
На экране поползли виды туннелей. Стекловатое матовое покрытие стен, пола и потолка; приглушенный рассеянный свет, сочащийся разом со всех сторон; перекрестки, отличающиеся один от другого только номерами расставленных археологами пикетов.
— Ох и лабиринт… — проворчал Гордон. Ему никто не ответил. Туннель сменился большим залом. Слабого свечения стен не хватало, чтобы разогнать темноту, и рядом с невидимым оператором вспыхнули прожекторы. Теперь зал был виден от стены до стены — прямоугольное помещение с закругленными углами, заставленное и заложенное какими-то предметами. Это действительно напоминало заброшенное хранилище. Оператор осторожно двигался между предметами, и на экране проплывали запечатанные в какую-то прозрачную массу камни, растения, прекрасно сохранившиеся насекомые… Образцы валялись без всякого порядка, и Мадлон удивлялась такому странному образу хранения, пока Гордон не заметил: