Анни оглянулась и горестно вскрикнула. Мадлон испуганно сунулась вперед и поняла, что Стривер исчез. Клокотала темная вода, томительно тянулись секунды, и Мадлон первая озвучила то, что они обе понимали:
— Он, видно, упал, и его смыло вниз.
Анни молчала. Мадлон вспомнила способность подруги и спросила:
— Ты слышишь его мысли?
У Анни сделалось несчастное лицо.
— Нет. Это требует сил, а я ужасно замерзла и устала. Я сейчас ничего не могу уловить.
— Тогда пойдем, незачем тут стоять. Мне тоже холодно.
На полпути их встретил Новак с прожектором через плечо, сразу спросил:
— Где Стривер?
Анни молчала, объяснять пришлось Мадлон. Новак весь скривился и пробормотал:
— О, черт, как все это некстати… Ладно, Мадлон, вы потом еще раз все это мне расскажете, а я запишу для отчета. У меня еще ни разу… — он осекся и махнул рукой. — Идемте.
«У него еще ни разу никто не погиб, — поняла Мадлон. — На этот раз, значит, не повезло».
Когда они подошли к небольшой куче спасенного экспедиционного груза, Гордон разматывал кое-как свернутый тент. Ветер рвал полотнище, мокрые оттяжки перепутались, и старый геолог никак не мог привязать к дереву хотя бы одну.
— Где Леонард? — крикнул он.
— Утонул, — сухо ответил Новак. — Мадлон и Анита потом расскажут подробнее.
Казалось, что эта кошмарная ночь никогда не закончится. Тент кое-как натянули, но толку от этого было чуть — ветер заносил дождь под полотнище, все мерзли и продолжали мокнуть. Нужен был огонь, но, как выяснилось, горелки унесло все до единой вместе с плитками, посудой и большей частью продуктов. К такому повороту не был готов, кажется, даже Новак — он только шепотом ругался, бессмысленно копаясь в мокром барахле.
Гордон сказал, что надо разводить костер. Новак приказал девушкам: «За мной!», полез на склон и вместе с ними приволок сухое упавшее дерево — вернее, оно было сухим до ливня. Потом он начал резать дерево на поленья лазерным резаком. Гордон, бормоча что-то вроде: «Много бы я дал сейчас за хороший топор», ножом настрогал кучу щепок, вырвал пару листков из записной книжки, поджег и прикрыл огонек руками. Все, затаив дыхание, следили, как слабенький огонек неуверенно переползает с бумаги на растопку. Когда занялись толстые ветки и поленья, Новак сказал:
— Сейчас сушимся, греемся, устраиваемся на ночлег. Я пойду, принесу еще дров. Мадлон, ищите продукты, надо приготовить еду, — он двинулся вверх по косогору, но что-то вспомнил и вернулся. Стащил с себя комбинезон, под которым оказались спортивные штаны и футболка, и бросил комбинезон в руки Анни со словами:
— Одевайтесь, Анита, вы замерзли. Мадлон, вы как себя чувствуете?
— Хорошо, — ответила она, перестав стучать зубами.
— Отлично, — Новак хотел уже снова лезть наверх, но Гордон его остановил. Внимательно взглянув на Мадлон, которая пыталась открыть один из ящиков, он хмуро произнес:
— Очень стойкая девушка. Виктор, достань для нее из моего мешка теплые вещи! Ты же видишь, что у нее пальцы не гнутся и зуб на зуб не попадает.
Мадлон хотел возразить:
— Доктор Гордон, я…
— Не спорь! — с раздражением перебил ее старик. — Никому из нас не нужно, чтобы ты слегла с воспалением легких. Хватит с нас гибели Леонарда, потери снаряжения и образцов… За все годы работы я не видел экспедиции с таким неудачным окончанием.
Мадлон переоделась. Дым таскало под тентом, у всех слезились глаза. Никому не хотелось разговаривать, и атмосфера у костра была невеселой.
— А внизу свет, — вдруг сказала Анни. Она впервые заговорила после возвращения в лагерь. Все посмотрели в темноту, где ревела река. И действительно, по склону к ним двигался огонек. И Мадлон еще не успела открыть рта, как Гордон озвучил ее предположение:
— Кажется, это Леонард!
Под тент вступила высокая фигура в промокшей и облепившей тело одежде. Это действительно оказался Ленни. По лицу его текла вода, на щеке красовалась большая ссадина, руки тоже исцарапаны. В тишине, пока все пялились на него, он хрипло произнес:
— Что? Не ждали? А я вылез! — он повернулся к Гордону и попросил: — Дайте закурить, Антони.
Гордон засуетился, протянул открытый портсигар, но у Стривера так тряслись руки, что он не мог прикурить. Гордон сам зажег папиросу, сунул ему в рот и похлопал по плечу. Опомнившийся Новак пожал Стриверу руку и спросил:
— Как же тебе удалось? Девушки сказали, что тебя затянуло в понор…
— Так и есть, — Ленни жадно курил, разгорающийся огонек папиросы высвечивал его западающие во время затяжек щеки. — Меня снесло вниз, но лететь там недалеко. Мне повезло, приземлился на ноги. Побился, конечно, пока тащило течением, но не разбился. Вылез, пошел вдоль реки, а скала здесь как голландский сыр, вся в дырах. Я нашел дыру побольше и выбрался наружу. Ваш костер издали видно, я и пошел на свет…
— По пещере-то далеко прошел? — спросил Новак, и Мадлон почудилось непонятное беспокойство в его голосе.
Ленни усмехнулся, не глядя на руководителя и дрожащим пальцем сбивая пепел с папироски.
— Знаешь, я там думал только о том, как мне поскорее вылезти. Мне было не до твоих вожделенных туннелей Первой ступени… Слушайте, а у нас перекусить ничего не найдется? Выпить я бы тоже не отказался.
— У меня есть спирт, — Гордон пошел к своему рюкзаку. — Мадлон, что там с продуктами?.. Анни, помоги ей, найдите консервы или что-то еще, что не нужно будет готовить. А вы, ребята, пока поставьте палатку.
— Сейчас, — отозвался Ленни, — куртку у костра повешу подсушиться.
Мадлон краем глаза заметила, что он тайком вынул что-то из-за пазухи и затолкал в свой мокрый мешок с пещерным снаряжением. Потом ногой задвинул мешок за ящики, вернулся к костру, развесил куртку возле огня и пошел помогать Новаку закреплять единственную уцелевшую палатку. Ветер поутих и наконец-то перестал заносить дождь под тент.
Анни, утонувшая в большом не по росту комбинезоне, отыскала наконец пару банок консервированного мяса и передала Новаку. Гордон отыскал свою фляжку, налил спирта в кружку, долил дождевой водой, скопившейся в углублениях тента, попробовал, кивнул и протянул кружку руководителю. Новак сказал:
— Ну что же, наш отряд здесь в полном составе, все живы и здоровы, а остальное не столь важно. Пусть нам и дальше везет! — он сделал хороший глоток, засунул в рот кусок плохо разогретого мяса и передал водку и закуску Анни.
Ветер окончательно стих, дождь из ливня превратился в морось. Но даже если бы с неба хлестало по-прежнему, собравшихся у костра людей это уже не испугало бы. Нервное напряжение отпустило, все согрелись и начинали обсыхать, все были возбуждены и наперебой делились впечатлениями.
— Я не думал, что вода может подняться настолько быстро, — признался Новак. — Думал, самое худшее, что может случиться — наш ручеек выйдет из берегов. Но чтобы началось вот такое, чтобы поливало из каждой трещины в скале, и нас затопило за пару часов…
— Да, очень любопытное наводнение, — покивал Гордон, доставая кисет и папиросную бумагу. — Всегда считалось, что разгрузка подземных вод плато происходит через водопады Радужной стены, но теперь мы видим, что после сильного ливня внутри плато появляются совсем новые водотоки. Должно быть, еще и ледник наверху во время дождя подтаял…
При свете костра еще раз перебрали уцелевшие вещи — продуктов осталось на два-три дня, теплая одежда, если не считать многофункциональный комбинезон Новака, была только у Гордона, компьютеры унесло, аварийный спутниковый телефон не включался. Руководитель схватился за голову, когда обнаружил, что потерял сумку с материалами экспедиции, личным компьютером, документами и пистолетом. Второй пистолет, который носил с собой Гордон, уцелел. Затонули все образцы, но вряд ли они могли уплыть далеко, и оставалась надежда отыскать коллекцию, когда вода спадет. Новак пытался увести повыше глайдер, но не успел — машину повалило потоком.
Палатка не могла вместить весь отряд, потому решили, что там лягут девушки и Гордон. Из спальных мешков уцелели только два — один принадлежал старому геологу, который во время наводнения сумел спасти почти все свои вещи, второй выловил из реки Новак и отдал Анни и Мадлон. Этот мешок следовало подсушить, и его развесили у костра.