— Меня это не пугает.
5
Утро настало ясное и неестественно теплое. Во время завтрака Мадлон обратила внимание на то, что Лиза Кадлес несколько раз переговаривалась с кем-то о погоде, выходя из палатки с компьютером. На воздушном дисплее перед ней мелькали графики и космоснимки. Мадлон уже начала думать, что выход на вершину отменят, но Кадлес вернулась и объявила, что все в силе. Отделение Ала переходит в первый промежуточный лагерь.
Ник собрался раньше, куда-то убежал и вернулся, когда Мадлон застегивала пряжки рюкзака.
— Смотри, что у меня есть! — он сунул ей под нос две цепочки с какими-то крохотными подвесками. — Хочешь, подарю одну?
Мадлон поднесла к глазам подвеску. Это оказался миниатюрный, с ноготь величиной альпинистский карабин.
— Я давно хотел себе достать, но их что-то долго не делали, а сейчас тут один парень продает, я две купил. Смотри, эти карабинчики открываются и закрываются, как настоящие!
Мадлон потрогала задвижку и вернула Нику цепочку.
— Спасибо, не надо. Я украшения почти не ношу.
Он удивился.
— Точно не хочешь? Это же такая классная штучка и память о лагере… Ну как знаешь, еще кому-нибудь подарю, — он накинул одну цепочку на шею, а другую спрятал в карман. — Ты собралась? Пойдем, сейчас уже построение будет.
Совсем молодой парнишка, по виду младше всех в отделении, суетился вокруг и упрашивал:
— Ребята! Встаньте поближе, всего на секунду! Я хочу фото сделать, а потом написать очерк в «Вертикаль».
Его пожалели, отделение сгрудилось вокруг рюкзаков. Ник за плечи подтянул к себе Мадлон и, кажется, поставил ей рожки. Юный журналист сделал несколько снимков и пообещал всем прислать свою статью.
Как и предупреждал Ник, группа отнеслась к новичкам натянуто. Мадлон подумала: должно быть, эти парни привыкли ходить своим отрядом, и мы для них — обуза. Она очень старалась соответствовать старшим товарищам, но на нее и Ника постоянно шипели и покрикивали. В первый день Ник терпел, на второй начал огрызаться. Мадлон молчала, стараясь отрешаться от формы замечаний. Ей очень хотелось на вершину — в конце концов, она приехала сюда, чтобы увидеть и испытать как можно больше.
Очередной крутой подъем остался позади, и на заснеженной равнине впереди показалась маленькая красная палатка. Погода была отличная, солнце стояло в зените. Кто-то заметил, что давно не было такого тепла. Сиял снег под темно-синим небом, изумрудным светом горели языки ледников. Внизу виднелось озеро, серые каменистые берега, слабая размытая зелень кустарника и травы в низинах.
— Ник, разве мы здесь ночуем?
— Нет, — устало буркнул он, — палатка для отделения Лизы Кадлес, они на спуске собирались тут ночевать. Их Вера должна встретить. А мы здесь будем обедать.
Из палатки и впрямь появилась маленькая фигурка Веры. Ал переговорил с ней, затем подозвал к себе Ника и Мадлон.
— Вы, ребята, останетесь здесь. Отдохнете, а завтра придет Лиза со своими, и вы вместе с ними спуститесь вниз. Можете погулять вокруг, сходить вон на ту горку.
Ник вздохнул с облегчением. Мадлон ошарашено переспросила:
— Спустимся? Но почему? Мы ведь должны были…
— К вершине вы не готовы, — перебил ее Ал. Несколько секунд он смотрел на ее лицо и как будто колебался, но все же повторил: — Не готовы.
Мадлон поняла, что разговор окончен.
Через час, подкрепившись и отдохнув, группа ушла наверх.
— И чем мы теперь здесь займемся? — обескуражено спросила Мадлон, разглядывая лагерную площадку и заснеженные гребни кругом. — Пойдем, погуляем, что ли…
Ник замотал головой.
— Неохота. Я не выспался и вообще устал. Сходите вдвоем с Верой. Вера! Сбегай наверх с Мадлон за компанию.
Вера с готовностью подошла.
— Куда мы пойдем, Мадлон?
Та указала на белую пологую макушку горы, куда советовал им сходить Ал. Вера окинула взглядом окрестности, прикидывая маршрут, и Мадлон попыталась представить, что видит сейчас эта маленькая синтетическая женщина. Наверное, ландшафт перед ней походит на трехмерную модель с отметками высот, опасными местами, и по этой модели бегут пунктирные линии возможных путей подъема к цели?.. Она уже хотела поинтересоваться, но Вера сказала:
— Быстрее и безопаснее будет пройти вон там, — она провела рукой по воздуху, указывая. — Для вас маршрут займет четыре часа. Возьмите теплую куртку и перекус. Я могу нести ваш рюкзак…
— Не надо, сама понесу. А ты бы за сколько прошла это расстояние?
— За час.
— Здорово! Ну, пойдем.
Первые пятнадцать минут обе молчали. Мадлон очень хотелось поговорить с Верой, но она не знала, с чего начать. В голове почему-то вертелся только один главный вопрос, казавшийся ей на редкость дурацким: «Расскажи, каково это — быть искусственным человеком?». Но что может ответить Вера? Ведь ей не с чем сравнить.
А может быть, спросить, каким все-таки ей видится пейзаж вокруг? Кажутся ли ей горы красивыми, или для нее они — лишь часть ландшафта, препятствия и ничего более? Если эти новые модели действительно способны чувствовать, они, наверное, могут замечать и ценить красоту…
Она выбрала наиболее нейтральный вопрос:
— Тебе нравится здесь, в горах?
Вера на ходу улыбнулась и кивнула.
— А… Что именно нравится? — спросила Мадлон. Она глупо себя чувствовала, но не могла справиться с любопытством.
— Думаю, то же, что и вам. Красота. Видеть то, чего я еще не видела. Новые люди, новые действия, которые дают новый опыт.
— Видеть то, чего еще не видела, — повторила Мадлон. — Но ведь у каждого из вас наверняка есть база данных со сведениями по этому району, с фотографиями и так далее…
— А вы, Мадлон, перед поездкой сюда не устраивали себе виртуальную экскурсию?
— Устраивала. Но побывать здесь в реале гораздо интереснее. Только я не думала, что ты тоже чувствуешь разницу… Ты упомянула красоту. А что она для тебя?
— Гармония, целесообразность, совершенство линий, форм. Отсутствие противоречий, ошибок, нарушений и незаконченности.
— Ты во всем способна заметить красоту?
— Разумеется, — Вера опять взглянула на нее. — Ваша внешность, к примеру. Вы очень красивы, Мадлон.
— Я модифицированная, — на всякий случай заметила та.
— А какое это имеет значение? Важен результат, а он восхищает.
— Некоторые не любят искусственные усовершенствования.
— Неужели хотите сказать, что сталкивались с враждебностью вроде той, что, бывает, проявляют к нам?
— Нет, — засмеялась Мадлон, вспомнив Ника. — Что ты!.. Враждебностью это не назовешь, скорее мелкая зависть. А к тебе кто плохо отнесся — Лиза Кадлес? Я видела, что она была недовольна тобой. Почему вы не сработались? Ее раздражало только то, что ты — не человек?
— Думаю, да. Она не воспринимала меня как напарника, я была для нее только слугой и естественно, что ей не хотелось следовать моим советам.
— Большинство людей воспринимает роботов как слуг.
— Да, пока еще.
— Пока?
— Роберт Форти, наш отец, говорил, что недалеко то время, когда андроиды и люди сравняются в правах. Убрать ограничения для нас и заменить их общими законами для роботов и людей… — Вера покосилась на Мадлон с какой-то озорной усмешкой. — Что скажете? Вас это не пугает?
— А должно? Я-то не смотрю на вас изначально сверху вниз, а предпочитаю исходить из ситуации. Мне все равно, кто дает совет — человек или робот. Важен результат, как ты сама только что говорила. Я понимаю, что ты больше знаешь и умеешь здесь, в горах. Сейчас ты для меня — напарница. А бояться пресловутого восстания машин… — Мадлон пожала плечами. — Нам с вами делить нечего, так что не вижу объективных причин, в силу которых вы захотели бы нам повредить, даже если убрать ваш Первый закон. В общем, меня это гипотетическое равенство в будущем совсем не пугает.
Когда они спустились к палатке, солнце скрылось за хребтом. Заснеженные склоны окрасились мягким вечерним сиянием, долина внизу лежала в глубокой тени. Ник успел приготовить ужин и поговорить с другими отрядами — у всех все было благополучно. Ранний подъем утром, тяжелый переход и высота утомили, и после еды Ник и Мадлон сразу легли спать.