— Так я что же, прямо на ходу заснул? Вот так история! А тебя, собака моя дорогая, я придавил, когда падал, и ты подумал, что тебя хотят наказать? Ну, прости, прости меня. Иди ко мне, я тебя поглажу, — и Саня похлопал себя левой рукой по бедру, подзывая собаку. Дембель, тихо повизгивая, принялся радостно скакать вокруг Белозёрова.
Постепенно с неба начало падать что-то противное и мокрое, похожее на снег, и солдатик с собакой решили укрыться в будке. Они уже почти дошли до неё, когда пёс резко развернулся и с громким лаем бросился к шлагбауму на дороге. Саня посмотрел в сторону убегающего Дембеля и увидел, что по дороге к посту идёт старослужащий из их роты, на солдатском языке «дед» — Вася Щукин родом из Вологды.
— Угомони собаку, а то дежурного по части разбудишь! — сказал Вася, не вынимая изо рта папиросы «Беломорканал», и стал поднимать шлагбаум, чтобы пройти дальше.
— Стой, кто идёт?! — крикнул Белозёров голосом молодого петушка и неожиданно громко икнул.
— Ты, чё, карась?! Не видишь, дедушка Вася идёт в столовую к повару на блины. — Щукин затянулся папиросой и пыхнул струёй дыма в сторону поста.
«Проверку, что ли, мне начкар решил устроить?» — подумал Саня и крикнул снова, уже более уверенным голосом, оправившись от первого испуга:
— Стой! Стрелять буду!
— Я тебе щас автомат в задницу засуну. И там стрельну. А потом ещё стрельну! И гильзы жрать заставлю, — перешёл с крика на злобный шёпот Щукин и двинулся на Белозёрова, отбиваясь сапогами от дерзких нападок храброго Дембеля.
Прогремевший как гром среди ясного неба выстрел поверг в состояние шока всех троих присутствующих — Саню, Васю и, особенно, Дембеля. Белозёров и не думал стрелять, просто рука его дёрнулась, и он нажал пальцем на спусковой крючок, совсем забыв, что после нападения на пост, а вернее, засыпания на ходу, он загнал патрон в патронник, да так и оставил автомат в заряженном состоянии, даже не подумав поставить его на предохранитель.
Дембель с испуга мгновенно растворился за забором, ограждающим территорию воинской части, которую он считал своей «родиной» и покидал только два раза в год, уходя по неотложным амурным делам. А «дедушка» Щукин, не ожидавший от молодого солдата этакого поворота, с испугу грохнулся прямо на дорогу лицом в грязь. Через полминуты, когда к посту уже подбежала группа солдат во главе с начальником караула, он со страшными матами попытался подняться с земли, но Белозёров, немного оглохший от выстрела, ещё громче заорал:
— Лежать! А то стрелять буду!!!
После этого он, уже обращаясь к караульным, выкрикнул все команды, как положено по инструкции, и пропустил на территорию поста начальника караула лейтенанта Черных. По всей форме доложил ему, что, мол, совершено проникновение на охраняемую территорию, и нарушитель задержан после производства одного предупредительного выстрела в воздух.
Лейтенант очень близко подошёл к Белозёрову и тихо, чтобы никто не слышал, спросил:
— Рядовой, ты что, охренел?
— Вероятно, да, — так же тихо ответил Саня, на что Черных громко проговорил, обращаясь не к Белозёрову, а к смотревшим на него солдатам:
— Молодец, рядовой Белозёров! Учитесь все, как надо нести караульную службу!
Потом подошёл к матерящемуся в грязи Щукину и скомандовал:
— Рядовой Щукин! Встать! Молчать! Смирно!!! Я тебя уже предупреждал, чтобы ни одна тварь бессловесная не смела после отбоя выползать из казармы на территорию части? Предупреждал? — и, не дождавшись ответа, заорал: — До самого дембеля просидишь у меня на гауптвахте! На «тумбочке» будешь у меня в Новый год стоять вместо телевизора!
Кто служил в армии, тот поймёт, что не поставят Васю на тумбочку и не будут смотреть на него как в телевизор. А означает это, что старослужащий рядовой Щукин, вместо того чтобы со всеми встречать Новый год и пить сок, а может, и не сок, возле ротного телевизора, будет назначен дневальным по роте. Всю ночь он простоит на своём «рабочем месте» возле тумбочки с телефоном и переговорным устройством по части, той самой «тумбочки», о которой так грозно орал сейчас лейтенант Черных.
— Да, Белозёров, я тебе не завидую! — тихо сказал начкар, когда уводили Васю Щукина, показавшему на прощанье Сане кулак размером с хороший астраханский арбуз.