«Он меня никогда не бросит, потому что брошу его я! — возмущенно ответила Мария своему мысленному оппоненту. — Очень скоро брошу. Сделаю это легко и красиво, без всяких объяснений, выяснений и катаклизмов. Так, как делала много раз в своей жизни. Потому что, если роман не оборвать почти что на самом пике, начнется совсем другая история, пропадет легкость и радость, все превратится в банальность, а банальность — это скука, пустая трата времени. Мы будем выше этого! И пусть этот патентованный красавчик благодарит судьбу, что встретил такую редкую, удивительную женщину и добился ее благосклонности!»
«Тупая гордячка, неизвестно что возомнившая о себе! — прошипел червь сомнения. — И останешься ты одна-одинешенька в своей гордыне, со своей бесценной работой, славой, деньгами, машинами, дачами! Да чего все это стоит по сравнению с горькими воспоминаниями и сожалениями!»
Мария, естественно, попыталась задавить этого червя — своего проклятого мысленного оппонента, но не тут-то было. Он продолжал нашептывать всякие гадости, будто умышленно провоцируя. А из телефона в это время снова раздался голос Валентина.
— Мари, пожалуйста, ответь! Не делай вид, что меня не слышишь! Протяни руку, трубка рядом, на сиденье! Умоляю, возьми трубку! Я должен сказать тебе что-то очень важное!
И Мария проявила слабость — рука ее потянулась к мобильнику. Но она решила обратить свою слабость в силу. Сейчас она все ему скажет! Рассчитает этого красавчика по полной программе! С этими противоречивыми мыслями Мария взяла трубку и произнесла ехидным голосом:
— Интересно, откуда ты знаешь, что я еду в машине и где лежит телефон? Ты что, следишь за мной?
— Мария, неужели я дозвонился? — взволнованно и радостно воскликнул Валентин. — За тобой следит моя истомленная душа! Ради бога, не говори мне, что ты очень занята! Не клади трубку! Я готов к любым упрекам, только не бросай трубку! Выслушай меня!
— Что за чушь? Какие упреки? — ответила Мария, все больше впадая в сомнения и ощутив в душе внезапный холодок, какой-то мятный, ментоловый привкус. — Я действительно была очень занята. Я работала, ты знаешь.
— Знаю. Но сейчас ты не работаешь, а едешь в машине! А у меня для тебя сюрприз, — продолжал искушать Валентин.
Какая наглость, однако! Мария вспомнила с ужасом, как однажды Валентин заявился к ней в мастерскую верхом на лошади, в рыцарских доспехах и с огромным мечом на поясе. Он тогда снимался в каком-то историческом фильме и, пожелав немедленно ее увидеть, прискакал прямо со съемочной площадки. Сотрудники были в восторге, солидный заказчик — в шоке, Мария с трудом его успокоила. И как Валентина тогда не задержала милиция?!
— Спасибо, я не хочу сюрпризов, — сказала Мария, все больше сердясь на себя за допущенную слабость и в то же время все еще мучимая червем сомнения.
— А зря! Я уверен, тебе понравится! — воскликнул Валентин, почему-то не принимая всерьез холодный тон Марии. — На самом деле, сюрприза даже два, Мари, прости, если я в чем-то провинился… Я готов доказать тебе своим безупречным поведением, что не заслуживаю такой жестокости. Дай мне хотя бы шанс!
— Дело не в тебе.
— Знаю. Все дело в тебе, в твоем характере!
«Ну вот, началось! — с обидой и раздражением подумала Мария. — Он уже упрекает меня! Критикует! А я ему это позволила!»
— Пожалуйста, оставь в покое и меня, и мой характер, раз и навсегда! — строго произнесла она.
И отключила телефон.
Мария не заметила, как добралась до поселка. Вот впереди, за оградой, показался ее дом — небольшой, скромный, не броский, но такой уютный, такой родной!
— Привет, домик! Как ты? Скучал без меня? — весело сказала Мария, предвкушая приятную встречу.
Дом, словно услышав ее, приветливо блеснул стеклами окон, отражая последние косые лучи вечернего солнца. Через несколько минут Мария въехала на свой участок, поставила машину в гараж, оглядела прекрасный, слегка заброшенный сад. Вдоль дорожки, ведущей к дому, источали тонкий, пряный аромат осенние цветы. На небольшом, по меркам поселка, участке — всего в двадцать соток — стояла необычайная тишина, и только где-то вдалеке лаяла и повизгивала собака, изредка вскрикивали птицы, и деревья загадочно шелестели листвой, еще нетронутой осенней желтизной.