— Это любому архитектору ясно, — сказала Мария.
— К сожалению — не любому. Не все такие продвинутые, как вы!
— Вы меня не перехваливайте, — смутилась Мария.
— Да я не перехваливаю, говорю, что есть! — убежденно произнес Степанов. — Мы за вами давно наблюдаем, все ваши объекты тщательно обследовали. Домики что надо и стоят — лучше не придумаешь! И ориентация по сторонам света, и защитная зона вокруг… Растения вы тоже умеете подбирать. И про ваш бесценный дар мы наслышаны. Поэтому и решили предложить вам сотрудничество.
— Так вот оно что… — рассмеялась Мария. — Выходит, я давно у вас на крючке?
— А как же! — улыбнулся в ответ Степанов. — Сейчас столько всяких фэншуистов развелось… и биолокацией все, кому не лень, занимаются… Уж если у нас что в моду вошло — все туда, как раньше на демонстрацию! Только вместо транспарантов — реклама, а там на девяносто процентов — шарлатаны. Настоящий дар и знания — большая редкость!
— Спасибо, только вы меня смущаете, — сказала Мария. — Вдруг я не оправдаю ваши надежды?
— Еще как оправдаете! — воскликнул Степанов. — И давайте без эмоций. Дело есть дело. Вернемся к нашему комплексу. В общем, кроме этого старого жилого микрорайона, фирма захватывает еще большую территорию пустыря, совершенно не пригодную для строительства. Там поверхность строительной площадки переходит в оползень. Помните, как было со зданием Академии наук на Воробьевых горах?
— Да я на него, когда мимо проезжаю, всегда со страхом смотрю! — сказала Мария. — Того и гляди — сползет с горы на церквушку, на людей!
— То-то и оно! Но тогда вообще творилось беззаконие, и сколько геологи и экологи ни боролись за сохранение парка, сколько ни пытались сопротивляться строительству, этот кошмарный комплекс все равно воздвигли. Оползень как-то укрепили, но здание-то все равно потихоньку сползает! А когда позже обследовали территорию, такое мощное излучение обнаружили, что мало не покажется. Слухи об этом просочились, и всем уже известно. А что толку? Сносить же его не станут!
— Хотите сказать, Герасим Ильич, что с этим элитным комплексом будет то же самое? — спросила Мария.
— Как бы хуже не было! — сердито произнес Степанов. — Мы проверили место своими приборами. Они зафиксировали довольно мощное патогенное излучение. Конечно, наши приборы несовершенны — все это только разрабатывается, развивается, возможны ошибки, неточности. Но в целом ситуация все равно катастрофическая. — Степанов усмехнулся. — В общем, выходит, элитный комплекс над преисподней. Добро пожаловать в ад, господа покупатели квартир!
— Ну, и шуточки у вас! — произнесла Мария. И спросила: — А кто проектировал этот адский комплекс?
— Да комплекс-то не адский! — вздохнул Степанов. — Сам по себе проект хороший, грамотный. Только без учета привязки! Проект готов и разработан полностью, вся документация в порядке, кроме заключения нашей комиссии. Автор проекта — известный архитектор, совладелец строительной компании. Мы уже беседовали с ним. Но сами знаете, когда речь заходит о патогенных зонах, на тебя смотрят, как на сумасшедшего. Мол, мистика… Бермудский треугольник нашли… И где, в Москве! Может, тут еще и НЛО приземлились? Или ведьмы на шабаш собираются? В общем, скепсис жуткий! У нас это дело новое, с одной стороны — говорят, пишут, даже учебники выходят, а с другой — никто не хочет всерьез принимать, никто не верит! Все грамотные, умные! Мы, с их точки зрения, занимаемся каким-то дремучим колдовством, шаманством. Слово эниология воспринимается чуть ли не как ругательство. И попробуй докажи, что это наука. И сколько мы ни приводили в качестве аргументации подтверждений наших соображений геофизиками, биологами, медиками — все без толку! Потому что на самом деле все решают деньги.
— Да, картина мрачная, — сказала Мария задумчиво и спросила с сомнением: — А почему вы все-таки решили пригласить меня, если и так имеете достаточно полную картину?